Все лики смерти (сборник)
Шрифт:
– Ах, твои барки… – прошипел полковник. – Значит, ты давно положил глаз на мою землицу… Недаром говорят, что француз и в болоте найдет, чем поживиться…
Слово «лягушатник» не было произнесено. Но вполне подразумевалось.
Монлезье вскочил. Смахнул со стола карты и деньги. Упавшая свеча зашипела в лужице разлитого виски.
– Я отдал бы тебе остров бесплатно, старый спесивый гусак! БЕС-ПЛАТ-НО!!! – прорычал мсье Робер. – А теперь – черта с два! Любой суд подтвердит, чья это земля! И под твой сраный завод тебе придется поискать другое место!!!
– Как ты меня назвал? – спросил полковник тихо и страшно.
– Гусак! Goose! Gander!!!
Полковник тоже оказался на ногах. Голос он так и не повысил:
– Вон отсюда. И в жизни не встречайся на моем пути, жабоед. Встретишься – раздавлю.
Спустя несколько дней в окружном суде Кемпена лежало два встречных иска.
4
Похоже, в профессоре Монлезье-Луере дремал писательский дар. Кеннеди спросил:
– Кто-то из участников той ссоры за картами оставил ее описание?
Профессор скромно улыбнулся:
– Нет, не успел ни тот, ни другой. Это, извините, моя реконструкция.
(То-то мне этот «гусак» показался смутно знакомым! Очевидно, в своих «реконструкциях» профессор вовсю использовал литературную классику.)
У Кеннеди проснулся профессиональный интерес к делу. По крайней мере, вопросы он стал задавать так, словно перед ним был клиент, пришедший в «Бейкер-стрит, 221».
– Но почему дело дошло до стрельбы? Как я понял, они ведь попытались разрешить дело цивилизованно, через суд.
– В те годы зачастую так и происходило – дело решалось в суде, а после проигравшая процесс сторона бралась за оружие. Суд по большому счету лишь решал – чей выстрел будет первым. Окружным судьей в Кемпене был тогда некто Роллингс, не принадлежавший ни к одному клану. В мелких, бытовых конфликтах, случавшихся до того между жителями правого и левого берега Клайда, он старался разбираться объективно. В 1821 году судья оказался в очень сложном положении – но хотя бы попытался разрешить конфликт, не допустив кровопролития…
Судья Роллингс оказался в сложном положении – но честно старался не доводить дело до кровопролития. Все попытки разрешить дело миром до начала процесса провалились. А любое судебное решение – даже провести границу ровно посередине спорного острова – во-первых, давало повод для затяжной вендетты, во-вторых, создавало судье могущественных врагов.
Пока Роллингс ломал голову, судебный процесс начался. Главными свидетелями на нем выступали лодочники, плотогоны и лоцманы с Клайд-Ривер. Тем из них, кто носил фамилию Монлезье (вернее, первую часть фамилии – чтобы не путаться, многочисленные иллинойские ответвления клана именовались Монлезье-Нуар и Монлезье-Бланш, Монлезье-Дюбуа и Монлезье-Деривьер и т. д. и т. п.), – словом, всем этим Монлезье-Имярек адвокаты Кэппула мгновенно давали отвод. В результате независимые речники разделились на три примерно равных части. Одни утверждали, что фарватер проходит слева от острова. Другие – что справа. Третьи говорили, что рукава реки равны между собой…
Конец ознакомительного фрагмента.