Все могут короли
Шрифт:
Двигатель продолжал рокотать тихо и размеренно.
Мария взглянула на знакомый фасад и с тревогой посмотрела на Макса.
— Ну вот, сегодня исполнились все ваши желания… — Он коснулся плеча девушки, словно прощаясь. Мария нетерпеливо поймала и удержала руку спутника.
— У меня есть еще одно… — тихо сказала она.
— Какое? — Макс тоже невольно понизил голос. Он чувствовал, как сухие пальцы девушки все крепче сжимают его ладонь.
— У меня есть еще одно желание… — повторила она громче.
— У меня тоже… — Макс придвинулся
— Какое?
— Я люблю тебя и хочу быть с тобой… — прошептал Макс. Девушка нежно обняла его и прижалась виском к плечу. Макс осторожно гладил ее по спине, но смотрел поверх головы на серую каменную стену. — Только я… Я недостоин тебя! — продолжал он, чуть повысив голос. — Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь…
— Ты недостоин? Ты не тот человек? — громким шепотом недоуменно повторяла девушка, поглаживая Макса по щеке. — Как ты недостоин?.. Нет!
Она упрямо встряхнула головой, снова порывисто обняла Макса и стала искать его губы, повторяя горячим шепотом:
— У меня осталось еще одно желание…
Репортер отстранился, открыл дверцу автомобиля и помог девушке выйти.
— Вам пора идти, ваше высочество… — твердо проговорил он, глядя ей прямо в глаза.
Мария почувствовала, как вокруг ее тела струится прохладный ночной воздух, ей стало темно и одиноко. Она повернулась и пошла к парадному подъезду. Лишь на миг обернувшись, принцесса неловко взмахнула рукой. Макс все еще стоял среди тротуара и тоже помахал ей. Оставляя горячий след, крохотная слезинка поползла по щеке принцессы.
Ее сказка закончилась. Настало время возвращаться в реальность.
Мария быстро шагала прочь, золотые каблучки ее туфелек дробно стучали по асфальту, и эхо гулко отражалось от старинных стен.
Но и этот прощальный звук становился все тише, Макс зажмурился, словно от сильной боли, а, когда открыл глаза, хрупкая фигурка принцессы уже растворилась в предутреннем тумане.
Мрамор стен встречал Марию скукой и холодом.
Принцесса толкнула двери, поднялась по ковровой дорожке парадной лестницы и зашагала по анфиладе комнат, словно во сне, не замечая ни вскочивших и вытянувшихся во фронт охранников, ни отвешивающего поклоны мажордома, ни испуганных улыбок прислуги.
Она скинула туфли и шла по коврам и паркету с безупречно прямой спиной, а короткие пряди лежали на ее висках словно царский венец.
Царедворцы выстроились вдоль стен в беззвучном поклоне, старательно не замечая ни того, что наряд ее высочества не соответствует времени суток и предписаниям протокола, ни того, что ее лицо перепачкано.
Прошел всего один день.
И беспечная, наивная девчушка, способная на безрассудные поступки и озорные розыгрыши, полностью растворилась в этом бесшабашном солнечном дне.
Она приняла решение — самое важное
Генерал почтительно склонил голову, признавая ее победу, мажордом сделал шаг в сторону, уступая дорогу, многочисленные фрейлины перестали шептаться, виновато опустили глаза и приветствовали ее реверансами, доктор Барашкевич недоуменно покачивал головой и подкручивал ус…
Только старшая фрейлина, в уголках глаз которой вместо обычно холодка притаились счастливые слезы, бросилась к беглянке, раскинув руки, словно хотела обнять, но замерла в нерешительности. Затем статс-дама глубоко вздохнула, одернула тесный, застегнутый на все пуговицы пиджак и привычно начала:
— Ваше высочество… — Она перевела дух, словно боялась захлебнуться в водовороте собственных эмоций, нервно провела рукой по безупречной прическе, откашлялась и снова начала давно подготовленную речь: — Ваше высочество! Нам необходимо многое обсудить… Запланировать к завтрашней пресс…
Мария поравнялась с фрейлиной и устало коснулась ее плеча:
— Не надо… Сегодня ничего уже больше не надо… — Она остановилась на пороге спальни, обвела взглядом смущенных царедворцев и улыбнулась новой, взрослой и мудрой улыбкой. — До завтра, господа! Утром я приглашу вас!
Затем ее высочество легко поклонилась и скрылась в глубине спальни.
Мэтр Ромболь закрыл за ней массивные двери.
На голове детектива красовалась повязка, кости глухо болели, любимый черный костюм пришлось отправить в чистку. Но он все равно чувствовал себя настоящим героем и с высоты собственного превосходства наблюдал, как потрясенные придворные застыли в молчаливом недоумении…
Макс прошел через комнату не зажигая света, открыл окно, сел на подоконник и закурил.
Там, далеко внизу, еще только просыпался город. Привычный шум становился громче, но среди механического гула и гомона все еще можно было разобрать отголоски музыки, доносившиеся с затухающей клубной вечеринки.
Утренний ветерок уносил в даль дым сигареты, Макс наблюдал за тем, как белый след исчезает в воздухе, вспоминал хрупкую фигурку принцессы, тающую в утреннем тумане…
Принцесса лежала в огромной холодной кровати.
Ей не спалось, но стоило открыть глаза, как взгляд тут же упирался в безжизненно повисшую драпировку балдахина. За ней начиналась плотная, душная тишина…
Мария поднялась и, придерживая длинный подол ночной сорочки, приблизилась к окну. Ей казалось, что знакомый нервный ритм мелодии с клубной вечеринки стучится в окно спальной комнаты.