Все монархи мира: Греция. Рим. Византия
Шрифт:
Собрав отовсюду воинов, он скорым маршем двинулся на Рим, нигде не задерживаясь и не давая времени для передышки. Чтобы вдохновить воинов, Септимий разделял с ними все труды, пользовался простой палаткой, ел ту же пищу и пил то же питье, какие были у всех; нигде не выставлял он напоказ и императорскую роскошь. Этим он обеспечил еще большую преданность воинов и заставил их ревностно выполнять все его приказы. Быстро пройдя Паннонию, он появился у границ Италии и, опередив молву, предстал перед тамошними жителями как уже прибывший государь раньше, чем они услышали о предстоящем его прибытии. Никто даже не подумал о том, чтобы организовать ему сопротивление, повсюду его встречали с лавровыми ветвями и принимали, раскрыв ворота. Напуганный его стремительностью, Дидий Юлиан не знал, на что ему решиться. Сначала он заставил сенат объявить Септимия Севера врагом. Но потом, узнав о его неудержимом движении к Риму, предложил провозгласить его императором и августом и сделать его соправителем. Но Септимий отверг это предложение. После этого всем стало ясно, что Дидий обречен. Покинутый всеми, он был убит в своем Дворце по решению сената (Геродиан: 2;9-12).
После убийства Дидия Юлиана сенат направил к Северу сто сенаторов в качестве послов для передачи приглашений и поздравлений. Они встретили его в Интерамне, где он принял их приветствия вооруженный и окруженный вооруженными людьми; предварительно послы подверглись обыску. На следующий день, когда его встретила вся дворцовая челядь, он дал каждому послу по 720 золотых и отправил их вперед, разрешив желающим остаться и вернуться в Рим вместе с ним. Между тем в Риме как среди
Сенат и народ принимали нового императора с пальмовыми ветвями в руках. Все в нем вызывало удивление, больше всего — присутствие ума, стойкость в трудах, соединенная с твердой уверенностью, смелость в дерзновениях. После того как народ принял его со славословием и сенат приветствовал его при вступлении в город, он, как это полагается государю, совершил жертвоприношения в храме Юпитера и прочих храмах и удалился во дворец. На следующий день, явившись в сенат, он обратился ко всем с речами, очень благожелательными и преисполненными добрых надежд, приветствуя всех вместе и в отдельности, говоря, что он приходит как каратель за убийство Пертинакса; власть его послужит основанием для введения аристократии, и без суда никто не будет казнен и не лишится имущества; он не потерпит доносчиков, но доставит подвластным полнейшее благоденствие и будет во всем поступать, соревнуясь с властью Марка Аврелия и имея не только имя Пертинакса, но и его образ мыслей. Говоря так, он внушал большинству расположение и доверие к своим обещаниям. Однако некоторые из старших, знавшие его нрав, предсказывали втайне, что он — человек изворотливый и умеющий искусно браться за дела, в высшей степени способный прикинуться и притворно выказать все, что угодно, а также достигнуть того, что ему выгодно и полезно; это впоследствии и обнаружилось на деле (Геродиан: 2; 14). В то время как он находился в курии, воины, подняв мятеж, потребовали от сената по десяти тысяч сестерциев на человека — по примеру тех, которые привели в Рим Октавиана Августа и получили такую же сумму. Север хотел сначала обуздать их, но не мог этого сделать; успокоил он их только щедрой раздачей и после этого отпустил. Затем он устроил торжественные похороны изображения Пертинакса, причислив его к богам и дав ему фламина и товарищество жрецов. Себя он приказал также называть Пертинак-сом, но впоследствии пожелал отменить это имя как дурное знамение. Потом он заплатил долги своих друзей (Спартиан: «Север»; 7).
Проведя недолгое время в Риме и сделав щедрые раздачи народу, а также устроив зрелища и наделив многими дарами воинов, он стал спешить на Восток. Септимий хотел начать войну неожиданно, пока Нигер бездействовал и роскошествовал в Антиохии, чтобы застать его неподготовленным. Он приказал воинам готовиться к выступлению и со всех сторон стягивал войска. Он снаряжал и морской флот и выслал имевшиеся в Италии триеры, наполнив их тяжеловооруженными. С величайшей быстротой у него собрались большие и разнообразны силы: он ведь знал, что ему нужны немалые средства для борьбы со всем расположенным против Европы материком. Таким образом, он энергично занимался приготовлением к войне. Одновременно он старался обеспечить свой тыл: большую тревогу Северу внушали многочисленные войска, расположенные в Британии. Британией управлял тогда Клодий Альбин — муж, родом из сенатских патрициев. Септимий опасался, что Альбин попытается подчинить себе Рим, пока сам он будет занят делами на Востоке. Поэтому Север пожелал привязать его к себе, обойдя Альбина хитростью. Север объявил его Цезарем, предупредив его надежду и стремление приобщением к власти. Он посылал Альбину дружественные письма, умоляя его предаться заботам о державе, он писал, что нужен будто бы муж благородного происхождения и именно такого цветущего возраста, так как сам он стар и мучается болезнью суставов, а дети у него еще очень малы. Поверив этому, Альбин принял почести с радостью, удовольствовавшись тем, что без битвы и опасности получил то, к чему стремился. Сделав о том же донесение сенату, Север, чтобы внушить большее доверие Альбину, приказал выбить монеты с его изображением и постановкой статуй и прочими почестями подтвердил дарованную милость. Мудро обезопасив себя всеми этими мерами со стороны Альбина и Британии, Север поспешил против Нигера (Геродиан: 2; 14-15). Узнав о приближении врага, Нигер занял Византий, а к Кизику послал своего полководца Эмили-ана, которому приказано было не Допускать переправы противника через Геллеспонт. Но Север напал на Эмилиана, разгромил его и захватил Кизик. Отсюда он вторгся в Вифинию, а потом в Галатию и Каппадокию. Но в горах на пути в Киликию его ждали немалые трудности, так как Нигер заблаговременно перегородил стенами дорогу через Тавр. Его солдаты, стоявшие за зубцами стены, скатывали сверху камни и отважно отбивали все атаки. Воины Севера пали духом и были в отчаянии вследствие прочности и неодолимости укреплений, защищенных к тому же горой и обрывом. Но когда воины изнемогли, а их противники считали, что можно менее заботиться об охране, разразился сильнейший ливень. Бурный поток быстро размыл и прорвал укрепления ниге-рианцев. Защитники их бежали, и Север легко и беспрепятственно вступил в Киликию. Нигер двинулся навстречу. Хотя ему и удалось собрать большую армию, она сильно уступала своими качествами опытной и закаленной в боях армии Севера. Встреча противников произошла в октябре 194 г. на берегу Исского залива, на том самом месте, где некогда Александр разгромил Дария. Битва была чрезвычайно упорной. Убитых было столько, что текущие по равнине реки несли в море больше крови, чем воды. Наконец, легионы Нигера, прижатые к берегу и горам, обратились в бегство. Сам Нигер укрылся в Антиохии, но всадники Севера настигли его и обезглавили. Всех друзей побежденного императора Север велел казнить; воинам его он даровал амнистию, но многие из них не пожелали ею воспользоваться: они бежали в Парфию и в дальнейшем оставались врагами Севера. В начале 195 г. Септимий совершил удачный поход против царя Осроены Абгара, который был союзником Нигера, и захватил его царство. Хотел он также двинуться и на парфян, но дела на западе империи заставили его пока отложить эту войну.
После гибели Нигера Альбин казался Северу лишним и обременительным; к тому же он слышал, что тот слишком по-императорски упивается именем Цезаря, что многие особенно видные сенаторы в своих частных тайных письмах уговаривают его идти на Рим, пока Север занят и отсутствует. Ведь патриции предпочитали иметь его правителем, так как он был из хорошего рода и, кроме того, как говорили, у него был добрый нрав. Узнав об этом, Септимий сначала попробовал избавиться от соперника, подослав к нему убийц. Но Альбин был начеку и легко разоблачил его козни. Когда распространилось известие, что покушение не удалось, Север не стал более скрывать своей вражды: он объявил Альбина врагом и стал готовиться к походу против него. Дела на
Управившись в короткий срок со всеми делами, он повел свои легионы на запад и продолжал поход, не задерживаясь ни ради праздников, ни из-за усталости, не обращая внимания ни на холод, ни на жару. Часто шел он через холодные и высокие горы среди бурь и снегов с непокрытой головой, поддерживая своим примером твердость и мужество воинов, так что они терпели усталость не только из страха или чувства долга, но подражая императору и соревнуясь с ним.
Известие о том, что Север не медлит, но вот-вот появится, привело беспечного и изнеженного Альбина в замешательство. Переправившись из Британии в лежащую напротив Галлию, он разбил там лагерь и отправил послов во все соседние провинции, требуя от правителей присылки денег и пропитания для войска. Некоторые послушались и выполнили это требование себе на гибель: ведь впоследствии они понесли за это наказание. Когда войска Севера прибыли в Галлию, начались стычки в разных местах, а последнее сражение произошло в феврале 197 г. при Лугдуне, большом и богатом городе, в котором заперся Альбин, и откуда он, не выходя сам, послал войско на битву. Сражение было очень упорным, и исход его долго оставался неясным: ведь британцы храбростью и кровожадностью ничуть не уступали иллирийцам. По сообщениям рассказывавших правдиво и беспристрастно современников, фаланга Альбина, против которой сражался сам Север со своим войском, получила большой перевес, так что Север бежал, упав с лошади, но, сбросив с себя императорский плащ, остался незамеченным. Британцы преследовали врагов и уже запели победные песни, как если бы они добились окончательного успеха, но внезапно появился полководец Севера Лет со своим свежим, еще не принимавшим участия в битве войском. Позже его обвиняли в том, что он, ожидая исхода битвы, намеренно медлил, сберегая силы своего войска, так как сам стремился к власти; поэтому он и появился не раньше, чем прошла весть о смерти Севера. Это обвинение подтверждается следующими событиями: позднее, когда все решилось и Север освободился от забот, он богато одарил всех своих полководцев и только одного Лета казнил. Но все это случилось позднее. Тогда же, при появлении Лета с новым войском, воины Севера ободрились, посадили его на коня и облекли в императорский плащ. Между тем воины Альбина, считая, что они победили, пребывали в беспорядке; когда же на них обрушилось мощное и еще не участвовавшее в бою войско, они отступили после недолгого сопротивления. Бегство их вскоре стало всеобщим, воины Севера преследовали и убивали врагов, пока не ворвались в город. Лугдун был разграблен и сожжен. Альбина схватили и обезглавили, а голову его поднесли Северу.
Он же тотчас направил свою ярость против друзей Альбина в Риме. Послав в столицу голову Альбина, он приказал посадить ее на кол и выставить для всенародного обозрения. Объявив в письме к народу о своей победе, он под конец добавил, что голову Альбина он послал для того, чтобы его враги видели, что им самим предстоит вскоре перенести. Уладив все дела в Британии и разделив эту провинцию на два наместничества, а также устроив все дела в Галлии, Север убил всех друзей Альбина, независимо от того, добровольно или вынужденно они имели с ним дело, конфисковал их имущество, а затем поспешил в Рим, ведя с собой все войско, чтобы показаться более страшным. Проделав весь путь по своему обыкновению очень быстро, он вступил в Рим, все еще полный злобы против оставшихся в живых друзей Альбина. Народ встретил его со всеми почестями и славословиями, неся лавровые ветви. Сенат тоже его приветствовал, причем было в великом страхе, ибо большинство предвидело, что Север, будучи по природе жестоким к врагам и стремящимся наносить обиды даже по незначительным поводам, не пощадит их теперь, когда он имел для этого достаточные основания. Итак, Север поднялся в храм Юпитера и, совершив положенные жертвоприношения, возвратился во дворец; для народа он устроил в честь своих побед богатые раздачи, а воинам подарил большие деньги и разрешил многое из того, что раньше им не было позволено. А именно, он увеличил им содержание, позволил носить золотые кольца и брать себе жен. Все это прежде считалось чуждым воинскому воздержанию, так как мешало готовности к войне. Устроив все это, как ему казалось, наилучшим образом, Север пришел в сенат, взошел на императорский трон и стал горько упрекать друзей Альбина, одним показывая их тайные письма, которые нашел среди его секретных бумаг, другим сгавя в вину богатые дары, посланные Альбину. Остальным он указал на другую их вину: людям с Востока — на дружбу с Нигером, а тем, кто был из другой части империи, — на знакомство с Альбином (Геродиан: 3; 2-8). Вслед за тем было убито бесчисленное количество мнимых и действительных сторонников того и другого, среди, них много первых лиц в Риме: сенаторов и консуля-ров, выдающихся в провинциях происхождением и богатством, а также много знатных женщин. Имущество всех их было конфисковано и увеличило средства государственного казначейства. Одновременно было казнено много знатных испанцев и галлов. Среди казненных оказались и те, кто в свое время непочтительно отзывался об императоре, шутил или злословил в его адрес (Спартиан: «Север»; 12, 14). Справедливо полагали, что не только подозрительность и крутой нрав императора стали причиной стольких злодеяний, но и его ненасытное корыстолюбие. Ведь еще ни один государь не позволял деньгам так властвовать над собой. Насколько силой духа, долготерпением в трудах и опытностью в военном деле Север не уступал никому из самых прославленных людей, настолько велико было в нем корыстолюбие, питаемое несправедливыми убийствами под любым предлогом. Напротив, народу Север стремился угодить, постоянно устраивая за свой счет разнообразные зрелища.
Прожив достаточно времени в Риме, Север объявил своих сыновей соправителями и императорами. Стремясь снискать славу победителя не только в междоусобной войне против римских войск (в честь этого события он даже боялся праздновать триумф), но и в войне с варварами, Север предпринял поход на Восток, выставив предлогом дружбу Барсения, царя атренов, с Нигером. Прибыв на место, он пожелал пройти через Армению, но армянский царь, предупредив его, послал ему деньги, дары и заложников, умоляя о мире и обещая дружеский союз и преданность. Так как в Армении все вышло согласно намерению Севера, он сразу же двинулся в Месопотамию против атренов. Разорив много деревень и городов и опустошив страну, он осадил сами Атры. Город находился на вершине очень высокой горы, был окружен мощной и крепкой стеной и славился своими многочисленными лучниками. Пытаясь взять город, римляне перепробовали все виды осады. Однако атрены храбро защищались и, пуская сверху стрелы и бросая камни, причиняли войску Севера немалый урон. Многие воины были не в состоянии переносить душного воздуха и палящего солнца и умирали от болезней, так что большая часть войска погибла по этой причине, а не от рук врагов. Так ничего и не добившись, Септимий отвел свои войска в Сирию.
Успешнее был его поход против Парфии (Геродиан: 3; 8-9), куда он вторгся зимой 199 г. Север заставил отступить царя Вологеза, дошел до его столицы Ктесифона и взял ее. Впрочем, и здесь на долю римлян выпало много бедствий: воины страдали от голода, скверной пищи и мучительных поносов: Из завоеванных земель была образована провинция Месопотамия, а сам император получил почетное прозвище «Парфянского». Однако от предложенного сенатом триумфа Септимий отказался, так как из-за болезни суставов не мог стоять в колеснице.
Вслед за тем Север двинулся в Иудею. Во время этого похода он утвердил много прав за жителями Палестины, но под страхом тяжелого наказания запретил обращение в иудейство и христианство. В 202 г. в Антиохии он утвердил себя и старшего сына консулами на этот год и отправился в Александрию. Порядок управления Египтом, не менявшийся со времен Цезаря, он изменил, даровав александрийцам много прав и, в частности, разрешил им иметь свой совет. Впоследствии Север всегда говорил, что это путешествие было для него приятным и благодаря поклонению Се-рапису, ознакомлению с древностями и необычности природы тех мест. Действительно, он тщательно осмотрел и Мемфис, и статую Мемнона, и пирамиды, и лабиринт.