Все мы родом из детства
Шрифт:
– Хорошо, но это будет потом. А сейчас мы про твою ненависть все уточним, разберем и обсудим…
– Да вообще-то нечего тут и разбирать, – мальчик отрицательно покачал головой. – Ну ненавижу и ненавижу, так получилось. Я вам не вру, поверьте, – снова социальная улыбка. – Я к вам за справкой пришел.
– За какой справкой?! – оторопела я. – За справкой о том, что ты, Бальд Аввакумов, ненавидишь своих родителей?!!
– Да, да, именно так! – на этот раз улыбка на лице Бальда была совершенно искренней. Он обрадовался возникшему, как ему показалось, взаимопониманию. А я, напротив, впала в тягостное недоумение.
– А зачем
– Ну, если кто попросит…
Кто может попросить у ребенка справку о ненависти к собственным родителям?! Мне становилось все неуютнее. Я уже внимательно приглядывалась к мальчишке, к его мимике, к движениям рук – может, за его внешней воспитанностью я проглядела какую-нибудь психиатрию?
– В суде там или еще где…
Ага! Хоть что-то. Намечается какой-то суд. Стало быть, дело, скорее всего, не в психиатрии.
– Справка для суда. О’кей. А что же я должна была бы в ней написать?
– Ну, что мне с родителями плохо, потому что я их, как я уже сказал, ненавижу, – мальчик объяснял мне всё терпеливо, как воспитатель детского сада объясняет дошколенку. – Что у меня от проживания с ними будет психологическая травма, стресс… или какие-то еще слова – вы, наверное, знаете, как правильно написать.
Так. Я решила, что уж теперь-то мне все ясно. Парень выглядит вполне приличным, но в семье, наверное, какой-то ужас-ужас. Пьянство, наркомания, побои, сексуальное насилие? Раз дело дошло до суда, наверное, хотят лишать родительских прав. Единственное, что непонятно: почему к психологу за психологическим освидетельствованием частным порядком пришел в одиночку четырнадцатилетний мальчишка? Что там себе соответствующие службы думают?!
Есть ли кто-нибудь, кто может взять его под опеку? Или я сейчас должна говорить с ним о детском доме?
– С родителями ты жить не хочешь, это мне понятно, – сказала я. – А с кем же хочешь?
– С папой, конечно, как раньше.
– Так. Ничего не понимаю. Давай все с самого начала. Твоя семья на сегодняшний день – это…
– Папа, я и Ариадна, моя сестра. Но Ариадна теперь уже больше с родителями живет. Она к отцу вроде привыкла.
– Сколько пап в этой истории? – я поставила вопрос ребром. – Детей двое, а мать вроде одна… У вас с Ариадной разные биологические отцы?
– Нет, что вы, один и тот же, – улыбнулся Бальд. – Мы же с ней двойняшки.
– Всю историю – и с самого начала! – потребовала я и сама услышала истерическую нотку в своем голосе. – Итак, четырнадцать лет назад у ваших папы с мамой родились разнояйцевые близнецы, которых назвали Арчибальд и Ариадна…
До определенного момента история семьи казалась мне весьма банальной.
Отец был музыкантом – творческая натура, бывший вундеркинд, бывший маменькин сынок, нерегулярные заработки, никто не понимает, как он талантлив, его мама недолюбливает невестку и подливает масла в огонь («Ты не можешь стирать пеленки, у тебя руки!»). Жена искренне любит мужа, но двое недоношенных, часто болеющих детей требуют круглосуточного ухода. На мужчину (во всех смыслах) у нее ни времени, ни сил просто не остается. И однажды он сказал:
– Я творческий человек, я больше так не могу! Ты не обращаешь на меня внимания, ты не следишь за собой, у нас в квартире все время бардак и воняет. Я должен жить отдельно, я буду приходить, я буду приносить деньги…
Ушел и не вернулся.
Молодая мать не стала ничего просить и никому ничего доказывать и погрузилась в уход за детьми. Ее родители продали дом в Новгороде, переехали в Питер и помогали по полной программе.
Дети постепенно выправились, поздоровели, пошли в садик. Были спокойными, дружными, дисциплинированными, удобно замкнутыми друг на друге и не требующими особого внимания. Мать вышла на работу и там познакомилась с мужчиной, который полюбил ее и просто «запал» на очаровательных двойняшек – готов был возиться с ними хоть круглые сутки. Дети, естественно, его тоже полюбили, особенно Арчибальд, который после отъезда дедушки обратно в Новгород очень тосковал по «мужской руке».
В новой семье все складывалось хорошо. Всего хватало, никто не повышал голоса, каждый год все вместе ездили в отпуск – сначала под Новгород, а потом на юг; дети учились вполне прилично и по-прежнему дружили между собой.
Биологический отец двойняшек проявился чуть больше двух лет назад, и совершенно неожиданно. Он написал матери своих детей письмо, которое долго пролежало в почтовом ящике. Потом на дне его обнаружила Ариадна.
«Я негодяй и мерзавец и понимаю это, – писал он. – А ты святая женщина, я помню тебя в ореоле жемчужного света, склонившуюся над детской кроваткой. Я сейчас плач'y по счетам и считаю это справедливым. Не смею навязываться, поэтому пишу письмо – если захочешь, ты сможешь просто выкинуть его и обо всем забыть. Единственное, о чем я тебя прошу, – дай мне перед смертью увидеть детей…»
Женщина решила, что это, конечно, манипуляция, но все-таки позвонила по указанному в письме телефону. Реальность строго соответствовала написанному в письме: ее бывший муж в одиночестве жил на старой семейной даче (его мать умерла, а городскую квартиру он сдавал) и умирал от онкологии.
– Детей я туда не повезу, – сказала она мужу. – Но сама все-таки поеду. Суп вот сварю, котлеты. Мы же люди все-таки…
– Конечно люди! – ответил нынешний муж. – Поезжай.
Что было дальше? Человеческое участие и воспоминания о молодости делают чудеса, кто бы сомневался! Еще облучение, химия – и радостное удивление врачей: «А вы знаете, кажется, ваш муж выкарабкался!» «Да он мне не муж…» – робко пыталась возразить женщина. Кто ее слушал? Трагически похудевший, с горящими от благодарности и вновь дарованной жизни глазами, он был так похож на того человека, которого она когда-то страстно полюбила… Еще дрожащими от слабости, длинными, изящными пальцами при свечах он играл ей мелодии их юности, а сосны грозно шумели за окном старой дачи…
Она попросила прощения у второго мужа. Он понял и простил, но сказал:
– Оставь детей мне. Ведь детям там у вас по-прежнему, как и когда-то, нет места – только ты и он.
– Но я же мать! – возразила женщина. – А ты им даже не биологический отец. Что скажут люди?
Ариадна сначала сдалась на уговоры и слезы матери. А потом и «новый» отец сумел как-то ее очаровать. А вот Арчибальд готов бороться до последнего: «Я лучше в приют пойду, но не к ним».