Все началось с нее (сборник)

Алешина Светлана

— Я понимаю, как вам было трудно, — посочувствовала Лариса. — Но у вас была отрада, вдохновение старости — внук Коля.

— От сына — это одно, а от дочери — другое… Чай, двоих рожала, — категорично возразила Мария Ильинична. — Сейчас многие без загса живут. А она у меня, как стрекоза из басни: лето красное пропела, оглянуться не успела — а уж и сорок лет. Ребеночка, может, и хочет, да поздно!

— Но ведь некоторые и позже рожают.

— Да уж… Не вовремя баба собралась. Всему свое время, — вздохнула Панаева. — Да и врачиха-гинеколог говорит — из-за

абортов у нее бесплодность. Видно, доля такая.

— Разве нельзя найти себе другое утешение? Хобби, например…

— Да какое там хобби! — вскричала Мария Ильинична. — Любимое увлечение — водку пить!

— Она что, алкоголичка? — удивилась Лариса.

«Так-так, ничего страшного, сейчас мы ее размягчим разговорами о родственничках — похоже, один другого хлеще: муж-кобель да дочь-шалава. Главное, не забыть о цели — детстве Сергея, — подумала она про себя. — Как бы это сделать помягче и не в лоб, чтобы она не почувствовала давления и не встала в стойку?»

— Да нет, она не пьянчуга какая-нибудь, вы не подумайте, — продолжила Мария Ильинична. — Но с горя бывает, с подружкой — есть у нее такая же одинокая — сядут, запрутся в комнате и за рюмкой молодость вспоминают. Расплачутся — ведь красота и счастье женское — все в прошлом осталось. Одна вот у меня надежда на Сергея — словно свет в окне для меня. И вот случай вышел — спаси, господи, душу мою грешную!

Мария Ильинична неистово перекрестилась.

— На меня тоже Сергей производит благоприятное впечатление, и мне кажется, что он оправдает ваши надежды, — неожиданно твердо сказала Лариса. — А позвольте узнать, какие надежды вы с ним связывали?

— Да Сережа таким ласковым мальчиком рос, добрым, помню — прижмется ко мне, я его глажу по головке, а он как котенок мурлычет… Какое там человека убить — он и жуков в детстве жалел! Один раз чуть даже не ударил одноклассника, когда тот пытался оторвать кузнечику крылья, — с дрожью в голосе произнесла Мария Ильинична. В этот момент дверь вдруг открылась, и на пороге появилась сухощавая женщина в джинсах и вязаной кофточке.

— Мама, там Сергей с Вероникой скандалят! — воскликнула она.

Лариса поняла, что это и есть старшая дочь Панаевой. Мария Ильинична тотчас же порывисто вышла из комнаты. А Ирина судорожно затеребила золотой крестик на груди и опасливо поглядела на Котову.

— Присаживайтесь, Ирина, — сказала с улыбкой Лариса. — Ваша мама о вас очень лестно отзывалась. — Моя мама? — искренне удивилась Ирина.

— Вас это удивляет?

— Честно говоря, да.

— В экстремальных ситуациях люди меняются, — лукаво произнесла Лариса. — Да вы присаживайтесь, у меня к вам есть несколько вопросов, если не возражаете.

Ирина присела на краешек стула и ссутулилась.

— Каких вопросов? — совсем растерялась она.

— О вашем брате, его детстве…

— А какое это имеет сейчас значение? К тому же я не умею рассказывать!

Лариса сама до конца не могла четко сформулировать — почему она задает именно эти вопросы, вроде бы не имеющие никакого отношения к случившемуся. Раньше она бы принялась

скрупулезно выяснять, кто был в квартире ночью, ехала бы к участникам вечеринки, сопоставляя их показания, — словом, делать то, что сделал бы любой оказавшийся на ее месте сыщик. Но Ларису не оставляло ощущение некоей театральности и экстравагантности — ханская наложница в ванной, неуравновешенный Панаев со своей склонностью к малолеткам. Было что-то подозрительное во всем этом. Она все-таки очень мало знала об этом человеке. А то, что он знаком с убитой, — это было почти очевидно. Только вот убивал ли он ее или нет — это вопрос.

Словом, все говорило за то, что во всем этом скрыта некая тайна, и, возможно, скрыта она где-то в прошлом. В конце концов, Панаев вряд ли просто так признается в том, что он знал эту женщину. Если это была какая-то проститутка и он все-таки виноват в ее смерти, Панаев будет отрицать это до последнего. Основываясь на этих размышлениях, а также на собственной интуиции, Лариса решила действовать по намеченному плану, а именно — опросить всех членов семьи.

— Не надо нервничать, Ирина! Вы взволнованы, вам нужно расслабиться, а от стрессов есть простое народное средство — водка, — сказала Лариса, пытаясь расположить к себе новую собеседницу.

Она бросила красноречивый взгляд на бар, который стоял в серванте около стола в комнате Панаева.

— Вы серьезно? — недоверчиво взглянув на Ларису исподлобья, спросила Ирина.

— Даже врачи советуют в умеренных количествах — почитайте в журналах…

— И то правда, — вдруг оживилась Ирина. — А что — есть водка?

— Я думаю, что у Сергея Дмитриевича должно быть кое-что припасено. Как у многих мужчин.

Котова снова лукаво улыбнулась, встала и открыла дверцу бара. Там она обнаружила больше чем водку — початую бутылку французского коньяка. Это было как раз то, что нужно. Затем она достала две рюмки из серванта и налила в них коньяк.

Ирина сразу осушила свою стопку, а Котова лишь пригубила свою.

— А можно еще? — почти сразу же спросила Ирина, будто ее мучила жажда.

— Конечно, — ответила Лариса и снова услужливо подлила ей коньяка.

Ирина залпом осушила и вторую рюмку.

— Так какие у вас вопросы-то? — явно изменившимся тоном спросила она.

Сестра Сергея буквально на глазах повеселела — куда девались ее совсем недавние зашоренность и зажатость?

— Мне, конечно, есть что порассказать, — продолжила Ирина. — Но о чем, собственно, вы хотели бы услышать?

— Сергей, как мне показалось, был мальчиком впечатлительным. Как он реагировал на измены отца? И потом, вы производите впечатление очень чуткой и внимательной сестры. По-видимому, вы в курсе, скажем так, сексуального взросления Сергея…

— Что вы имеете в виду?

— Да здесь просто снежный ком вопросов! Выбирайте любой. В каком возрасте он узнал о тайне рождения людей? Были ли у него тайные или явные влюбленности — в школе или даже в детском саду? Каких девочек он предпочитал — умных или простушек? Худеньких или пышечек?