Все напоминает о тебе
Шрифт:
На следующий день я проснулась около восьми, очень хотелось в туалет. Справив нужду, увидела, что Рогожин уходит.
– Да ты трудолюбивый жук, - усмехнулась я, он хмыкнул в ответ, окинув меня взглядом. Я была в маленьких пижамных шортах и майке, так что взгляд его не отличался скромностью.
– Держи себя в руках, - хмыкнула я, проходя к двери и начиная ее открывать. Илья резко схватился за ручку и захлопнул дверь, после чего прижал меня к ней, склоняясь сзади над моим ухом.
– Чего ты добиваешься?
– прошептал мне, а я испуганно подумала, что заигралась, мое поведение он может расценить неправильно, и никакие отговорки
– Ты ведь понимаешь, что я могу трахнуть тебя прямо сейчас, и ты не сможешь ничего сделать?
Его рука заскользила вверх по моей спине, а я стояла, одеревенев. Он прав, я могу кричать, сколько влезет, никто мне не поможет. А главное, сама напросилась. Паника начала пробираться во все участки тела, Рогожин легонько потянул губами мочку уха. Вместе с испугом я почувствовала возбуждение, тяжело выдохнула, только потом поняв, как это может быть расценено. Рука его обхватила мои волосы, он потянул их на себя, заставляя меня отклонить голову назад, мы оказались очень близко друг к другу, Илья склонился к моим губам и... отстранился. Пока я хлопала глазами, он оправил джинсы и широко улыбнулся.
– Два-один в мою пользу, - заметил, отодвигая меня и открывая дверь. Шлепнул по плечу и ушел, а я так и стояла, хлопая глазами. Потом, конечно, потолкала мебель, злясь на себя и поминая его разными словами, но факт оставался фактом: Рогожин опять обставил меня. Стоп. Обставил в чем? Мы, что, соревнуемся в какой-то игре?
– Пора с этим заканчивать, - процедила я, качая головой, - это уже ни на что не похоже. Чтобы не изводить себя мыслями, я отправилась обратно в кровать и заснула, чего сама не ожидала. Проснулась около одиннадцати от звонка мобильного телефона. Звонила Алла, чтобы сообщить, что интервью лежит у меня на почте. Горячо ее поблагодарив, я встала и отправилась в душ. После разместилась на диване с планшетом, открыла почту и углубилась в ответы Натальи. Надо сказать, она умудрилась ответить на вопросы объемно, но при этом зацепиться было не за что. Увлекалась искусством с детства, ходила в художественную школу, окончила местный институт, тот же факультет, что и я. Некоторое время работала в музее организатором привозных выставок, потом занялась частной деятельностью, открыла арт-центр. С Гарри они познакомились там же, ей понравился его стиль, а увидев картины, Наталья решила, что молодой художник перспективен. Она предложила ему сотрудничество, и следующие полгода Гарри готовился к выставке, подправляя имеющиеся картины и рисуя новые. Его смерть стала для нее неожиданным ударом, по ее словам, Гарри попал под плохое влияние в последнее время (я хмыкнула на эти слова), и она уверяет, что докажет это, потому что не хочет, чтобы имя молодого таланта было запятнано.
На этом все. Я вздохнула, подумав, что делать, решила приготовить обед, раз уж умных мыслей не обретается. Спустя полтора часа явился Рогожин.
– Ничего себе, - присвистнул, проходя в гостиную.
– Есть хочешь?
– Конечно.
– Тогда садись.
Мы ели, посматривая друг на друга, пока Илья не заговорил:
– Кстати, информация на соседей тебя еще интересует?
– Да, - уставилась я на него. Он сунул руку в карман джинсов и достал два сложенных листа.
– Негусто, - заметила я, раскрывая их.
– Там только общие данные. Или ты хотела, чтобы я раскопал всю их подноготную?
– Обойдусь, - буркнула я, слегка покраснев, и углубилась в чтение. Про
Тут я поневоле хмыкнула, и Рогожин поинтересовался:
– Что смешного нашла?
– Ничего. Николаев просто суперположительный персонаж.
– Само собой. Люди его положения умеют прятать свои секреты.
Мы встретились взглядами, и я улыбнулась, очень неискренне, он только усмехнулся в ответ, возвращаясь к еде.
Информация о Наталье оказалась еще менее интересной. Практически все я знала из присланного интервью. Родилась в нашем городе, отец - преуспевающий бизнесмен, мать домохозяйка, школа, институт, музей, арт-центр. Благотворительность в области искусства.
– Смотри-ка, - удивилась я все-таки, - она поступила в институт спустя год после школы. Это странно.
– Может, не прошла по конкурсу?
– С ее-то папашей? Маловероятно.
– Может, просто было в лом. В семнадцать лет учиться хочется меньше всего, в голове мальчишки, гулянки, и так далее. Год пропустила, потом поступила.
– Наверное, ты прав, - кивнула я, но до конца не утвердилась в его словах. Впрочем, какое мне дело? Ее детство и юность меня не касаются, куда интереснее нынешняя жизнь. Могла ли она что-то рассказать о Гарри, что-то, что натолкнуло бы на след, помогло понять, чем он занимался?
– Мне кажется, Николаева - дохлый номер. Ничего она не знает. Парню были нужны ее бабки и связи, вот он и трахал дамочку, чтобы она плясала под его дудку. Открываться ей глупо. Судя по всему, она в него всерьез втюрилась, раз к тебе у нее такая ненависть. Если он не был дураком, то понимал, что влюбленная баба хуже врага, вымотает ему все нервы своими причитаниями, что он занимается чем-то незаконным.
– Какое у тебя высокое мнение о любви, - съязвила я, он усмехнулся.
– Хорошо, положим, Наталья ничего не знает. Выходит, Гарри мог вообще никому не открыться, тогда искать его партнеров бесполезно.
Илья немного подумал.
– Он вроде бы с год назад продал картину какому-то иностранцу?
– Ну да. Думаешь, это может быть связано?
Он пожал плечами.
– Проверить стоит. Если верить блокноту, сделки начались через несколько месяцев после этого.
– Ты сможешь узнать, кому Гарри продал картины?
Илья снова усмехнулся.
– Пожалуй, я выставлю тебе счет, я скоро буду заниматься твоими делами больше, чем своими.
– Я обещаю удаляться из дома по первому твоему слову, так что ты сможешь развлекаться, когда угодно и сколько угодно.
Рогожин вдруг уставился на меня чересчур внимательно.
– Что?
– спросила я.
– Ничего, - качнул он головой, - сегодня удаляться из дома необязательно.
– Ты никого не приведешь?
– удивилась я. Илья снова усмехнулся, поднявшись, взял тарелку и пошел к мойке.
– Считай, у меня перерыв.
– Критические дни?
Он промолчал, а я пожала плечами. Причуды этого парня были мне непонятны. То у него одно, то другое. Но пусть сам разбирается.
– Я сейчас снова уеду, - сказал он, вернувшись к столу, - если что-то появится по твоему художнику, я позвоню.