Все очень просто
Шрифт:
— Немного, — признался Лука и печально улыбнулся: — Может быть, больше, чем немного… Но должен сказать тебе кое-что еще. — Его руки сильнее сжали пальцы Тины. — Ты взволновала меня в ту ночь, Валентина. Запала мне в сердце. Ты была слишком совершенна, таких я еще не видел. Но ты — дочь Лили! В конце концов, я не хотел любить тебя! Мне лучше было быть с женщиной, от которой я легко мог бы уйти. А с тобой… Я теперь не смогу быть вдали от тебя. Конечно, если ты меня не возненавидишь…
Тина покачала головой и нахмурила светлые брови:
— И все это было из-за моей ненависти?
Лука
Он испытал облегчение, ведь она по-прежнему слушает его и пытается найти смысл в его действиях.
— Потому что так было необходимо. Разве ты не понимаешь? Путем провокаций, убеждая самого себя в том, что это твоя вина, я вызвал тебя в Венецию. И стал действовать, назвав это местью. Мне было легко злиться, ведь я был в бешенстве из-за Лили. Она была готова оставить дом в таком ужасном состоянии. И еще я не забыл тебя, и это делало меня еще безумнее. — Лука немного помолчал. — Я сожалею о том, что сказал и сделал… Я это сделал, чтобы ты уехала как можно дальше. Это было больно, как и слова, которые я сказал прежде, чем ты покинула Венецию, но они нужны были для той же цели. Почему? Потому что я должен был верить в худшее, в то, что ты уничтожила нашего ребенка. — Лука почувствовал, как Тина вздрогнула, как будто снова переживала боль его обвинения, и сжал ее руку еще сильнее. — Мне очень жаль… Потому что так же, как и в ту ночь, которую мы провели вместе, мои ужасные слова сработали, и на этот раз ты уехала из Венеции. — Он пожал плечами и посмотрел на холм, где была могила Лео. — Я поплатился отчасти потому, что никогда и не подозревал о существовании моего сына.
Волны разбивались о скалы внизу, брызги летели высоко, капли сверкали, как бриллианты на неярком солнце, а потом испарялись, словно их и не было.
— Я никогда не смогу загладить перед тобой вину за все, что совершил, — глухо произнес Лука. — Мне очень жаль.
Несколько мгновений Тина молчала, и он ждал — в любой момент она может убрать его руки, поблагодарить за объяснения и справедливо прекратить их общение. На этот раз навсегда. Но ее руки почему-то все еще были у него в ладонях.
Тина задала всего один вопрос:
— Почему было необходимо так жестоко со мной обращаться?
Лука посмотрел ей в глаза, в эти янтарные пропасти, ради любви к которым он приехал сюда.
— Потому что в противном случае я должен был бы признать правду. Я люблю тебя, Валентина. Знаю, ты не хочешь это слышать от меня после всего, что произошло, после всего, чему я тебя подверг. Но я должен был приехать и увидеть тебя. Должен был спросить: возможно ли, что однажды ты… простишь меня?..
Она недоверчиво посмотрела на него:
— Ты меня… любишь?!
Она ему не верит. Лука не был удивлен. Чудо, что она не ударила его еще раз за эти слова.
— Да. Я идиот и дурак, конченый человек, после того, что сказал тебе, что сделал. Но я люблю тебя, Валентина! И я не могу смириться с мыслью, что ты не будешь частью моей жизни. Уехав из Венеции, ты забрала с собой мое сердце. Конечно, я хватаюсь за соломинку… Ты слишком хороша для такого, как я. Ты заслуживаешь лучшего. Намного лучшего…
— Возможно, ты прав, — сказала Тина, и новые слезы потекли из ее глаз. Лука почувствовал, как все сжалось у него внутри. — Может быть, я заслуживаю лучшего. Но, черт возьми, Лука Барбариго, я тебя люблю! И хочу быть с тобой.
Может ли человек умереть от счастья? Лука задавался этим вопросом, когда прижимал к себе лицо любимой, позволяя ее словам просачиваться через сознание и проходить долгий путь от сомнений к уверенности.
— Валентина, — прошептал он ее имя, потому что ничего лучше он не смог придумать, чтобы вы сказать свои чувства.
Он любил ее! Тина могла видеть это в его глазах, ощущала это в его нежных прикосновениях. Чувствовала в мерцании морского соленого воздуха между ними и в связи их сердец.
Их губы слились, соль слез смешалась с солью моря, и она чувствовала их общую потерю и обещание счастливой жизни и любви.
— Я люблю тебя, — прошептал Лука. — О боже, понимание этого заняло слишком много времени. Но я действительно люблю тебя, Валентина! И знаю, что не заслуживаю того, чтобы спрашивать об этом… Но ты… согласна стать моей женой?
В ее сердце возник радостный отклик, слезы радости появились на глазах:
— О, Лука, да! Да, я буду твоей женой!
Лука поднял Тину на руки и держал крепко. Он укрыл ее от ветра и брызг, от грохота волн, и она почувствовала себя его частью. В эту минуту она была частью его самого. И когда Лука опять поставил ее на ноги, он серьезно взглянул в ее глаза:
— Может быть, после того, как мы поженимся… Если ты захочешь, мы могли бы попробовать еще раз? Родить еще одного ребенка. Братика или сестричку для Лео.
Тина вздрогнула в его объятиях:
— Но что, если… — Он посмотрел на нее с такой надеждой во взгляде, что ее страх увеличился в десять раз. — Я боюсь, Лука, — призналась Тина, глядя на холм с могилой, где уже лежал их единственный ребенок. — Никто не знает, почему это произошло… Я не вынесу, если это случится снова. Не смогу пережить это…
— Нет. — Он качал ее, пытаясь избавить от страхов. — Нет, несчастье больше не повторится.
— Откуда такая уверенность?
— У меня нет уверенности. Конечно, я мог бы обещать это тебе, но не могу. И все, что я могу тебе обещать… Если такое повторится, если жизнь снова решит быть с тобой жестокой, ты уже не будешь одинока. Я буду рядом с тобой, держать тебя за руку… И на этот раз твоя потеря будет и моей тоже. Твои слезы будут и моими. Я никогда не позволю тебе пройти через что-то подобное в одиночку!
Сила его слов зародила в Тине желание поверить ему. Его эмоции придали ей мужества. Возможно, стоит попробовать вновь?
— Может быть, — сказала Тина жалобно, подняв свое лицо к нему. — Когда мы поженимся…
Лука восхитился мужеством этой женщины. Он притянул ее к себе и снова поцеловал, крепко держа в объятиях, укрыв от ветра, трепавшего их волосы и одежду, от брызг и грохота волн.
Пусть это будет самым худшим, что обрушит на них жизнь! Лука знал, несмотря на все жизненные трудности, их любовь будет вечна.