Все они почему-то умирали
Шрифт:
– При вас, что ли?
– Нет, я отлучился куда-то... За коньяком пошел. Этого времени ему хватило.
– Распили коньяк? – спросил Пафнутьев таким тоном, будто это сейчас было самым важным. Впрочем, вполне возможно, что это действительно было самым важным.
– Да, распили. Но о том, что он сделал с моей женой, я узнал, когда он уже уехал.
– И тогда вас посетили мысли насчет вот этих дел, – Пафнутьев кивнул на пистолет, лежавший на столе.
– Мысли насчет этих дел меня
– И наконец представилась возможность...
– Не надо! – он махнул рукой. – Не надо мне клеить это убийство. Уж поверьте мне, я бы нашел способ сделать это совершенно неуязвимо. Так, что вам и в голову не пришло бы задавать мне вопросы и вообще встречаться со мной.
– А это возможно? Совершить убийство неуязвимо?
– Да! – отрывисто произнес Вьюев. – Да! – повторил он уже с вызовом, твердо посмотрев в глаза Пафнутьеву. – У меня было несколько вариантов.
– Домашние заготовки?
– Можно назвать и так.
– Поделитесь, – попросил Худолей, решив, что и он, наконец, может вмешаться в этот рискованный разговор.
– Ни за что! – усмехнулся Вьюев. – Это мои маленькие изобретения, они еще не запатентованы. Кто знает, с кем меня еще сведет судьба, – глядишь, и пригодятся.
– Отчаянный вы человек, – уважительно произнес Пафнутьев. – С куражом.
– Что вы хотите – предприниматель первого поколения. Мои дети будут осторожнее, мои внуки вообще станут законопослушными и исправными налогоплательщиками.
– Куда вы удирали ночью с чемоданом?
– Спасался, – пожал плечами Вьюев. – В доме труп. С покойником у меня отношения сложные. Можно сказать, больные. На каждом этаже – милиция, оперативники, эксперты... Надо бежать.
– Вы не убивали Объячева? – прямо спросил Пафнутьев.
– Нет, – быстро ответил Вьюев. – Не убивал, хотя...
– Слушаю внимательно.
– Хотя сейчас вот, за этим столом, этим утром, разговаривая с вами... Я начинаю об этом сожалеть. Если я этого и не сделал...
– Вы имеете в виду убийство?
– Да, разумеется... Так вот, если я этого и не сделал... то только по одной причине – я все еще надеялся получить с него деньги, все еще думал, что это возможно.
– Много денег? – невинно спросил Худолей.
– Тысяч двести.
– Долларов?
– Конечно. Для него это были не слишком большие деньги, так, средненькие... Как вы думаете, во сколько ему обошелся этот домик?
– Понятия не имею, – чистосердечно признался Пафнутьев.
– Наверняка побольше миллиона.
– Долларов? – охнул, как от удара, Худолей.
– Не тугриков же, – усмехнулся Вьюев.
– И в этот свой приезд вы поняли окончательно и бесповоротно, что денег с Объячева
– Да, понял. Но поймите – я не стал бы его убивать здесь, при таком количестве народа. Не стал бы. Но и скрывать не буду – я удовлетворен случившимся, мне ничуть его не жаль, и если я о чем-то действительно сожалею, так это о том, что уже никогда с него своих денег не получу.
Пафнутьев помолчал, склоняя по своей привычке голову то в одну сторону, то в другую, то к одному плечу, то к другому. Это производило такое впечатление, будто он выслушивал доводы то одной стороны, то другой; то сомневался, то отбрасывал свои же сомнения. Он не смотрел ни на Вьюева, ни на Худолея, чтобы они не отвлекали его от мыслей глубоких и проницательных. Пафнутьев водил пальцем по полированной поверхности стола, следуя за причудливыми узорами орехового дерева, и, наконец, поднял голову, встретился взглядом с Вьюевым.
– Что у вас в чемоданчике?
– Документы, – Вьюев нервно передернул плечами.
– Какие?
– Деловые... Разные. Договоры, расписки, обязательства.
– Все документы... ваши личные?
– Не только... Когда все это случилось... Я нахватал у Объячева... Какие подвернулись. Со стола, из сейфа...
– Сейф был открыт?
– Нет.
– Как же вам удалось проникнуть в него?
– Удалось.
– Я смотрю, у вас много домашних заготовок?
– Вы еще не обо всех знаете, – отчаянно заявил Вьюев.
– Поделитесь, – опять попросил Худолей.
– Как-нибудь при случае.
– С какой целью вы пытались похитить объячевские деловые бумаги?
– Я подумал, что с их помощью мне удастся доказать его долг и хоть что-нибудь вернуть.
– Подводим итоги, – сказал Пафнутьев. – Причины убить Объячева у вас были. Желание убить тоже имелось. Мысли убить Объячева вас посещали часто и настойчиво. Более того, вы не один раз задумывались над тем, как убить Объячева столь хитро и предусмотрительно, чтобы следствию и в голову не пришло заподозрить в этом злодейском преступлении именно вас. Скажите, гражданин Вьюев, я правильно все изложил?
– Да, совершенно правильно. Только в одном месте допустили ошибку.
– Какую?
– Вы назвали преступление злодейским. Это не так. Здесь нет никакого злодейства. Это был бы справедливый акт возмездия.
– Олег Игоревич... А вы никому ничего не должны? За вами никаких долгов не числится? Денежных, нравственных, товарищеских?
Некоторое время Вьюев с недоумением смотрел на Пафнутьева, потом усмехнулся каким-то своим мыслям, потер ладонями бледное после бессонной ночи лицо да так и остался сидеть, опустив голову.