Все оттенки черного
Шрифт:
Звуки пляжа с трудом доходили до погруженного в свои мысли Зорича.
– Да не муж он ей!
– Вот я и говорю…
– Седьмого от борта в лузу!
Зорич остановился и посмотрел на желтенький павильончик пляжной бильярдной. На его странных черных очках мелькнули солнечные блики.
В прокуренном и темном, после залитого солнцем пляжа, помещении бильярдной толпились одни мужчины. Молодняк, шумно обсуждающий каждый удар, старики, жадно следящие за шарами, зрелые мужики, оставившие на песке жен и детей. Некоторые из них были в майках, некоторые – даже в легких брюках, но большинство было одето
И теперь снова.
– Пожалуйте платить.
– Ну, вы просто маэстро, – мужчина в модных узких плавках и с золотыми часами на руке покорно открыл бумажник. – Сколько же вы играете?
– Всю жизнь. – Барон небрежно сложил две пятидесятирублевые купюры, положил их в задний карман брюк и обежал павильон строгими цепкими глазами. – Эй ты, очкарик, играешь или так, присмотреться зашел?
Зорич удивленно взглянул на игрока:
– Это вы мне?
– А ты здесь один очкарик, – на строгом лице Барона мелькнуло подобие улыбки. – Хиповый ты парень.
– Глаза у меня болят, – буркнул Зорич. – Это лечебные очки.
– Так играть-то будешь, болезный?
– Да у него небось жена все деньги заграбастала, – рассмеялся подошедший Цыган. – Он здесь давно стоит и даже бутылки пива не выпил.
– Жена или теща? – с иронией осведомился Барон.
Зорич взял в руки кий.
– Почем играем?
– Четвертак пойдет?
Четвертак? Двадцать пять рублей! В бумажнике Зорича было всего сто тридцать. Он решительно потянулся за мелом.
– Расставляй.
– А деньги у тебя есть? – Барон перешел на деловой тон.
– Не волнуйся. – Зорич скривил губы. – Главное, чтобы у тебя они были.
Он выиграл три партии с повышающимися ставками. Сначала на двадцать пять. Потом на пятьдесят, потом на сто. Барон был классным игроком, но Зорич держал в руках кий с двенадцати лет, и его учили настоящие мастера.
К его безмерному удивлению, ему позволили спокойно уйти, видимо, не желая распугивать толпящихся в бильярдной и активно поддерживавших Зорича лохов. Барон спокойно отдал выигрыш, и в его глазах Зорич заметил тень уважения.
Сто семьдесят пять рублей! Целых сто семьдесят пять!
– Один прокол в день – это немного. – Барон подошел к своей «пятерке», но дверцу открывать не стал, а устало потер глаза.
– Зря мы его отпустили, –
– Не надо жадничать, – улыбнулся Барон. – Когда лохи увидели, что меня можно обыграть, они совсем окосели. Улов считал?
– Нет.
– Вот то-то. – Барон вытащил из кармана пачку банкнот. – Штука, не меньше.
– Класс! – В вечернем полумраке блеснули белые зубы Цыгана. – Слушай, а этот очкарик и вправду хорошо играл или ты ему поддался?
– Правда. – Игроки обернулись. В тени акации стоял давешний широкоплечий мужчина в странных черных очках. – Я хорошо играю.
– Согласен, – помолчав, кивнул Барон. – Зачем пришел?
– Деньги принес, – хмыкнул Цыган.
– Помолчи, – оборвал напарника Барон и снова повернулся к Зоричу: – Чего тебе надо?
– Я хочу заработать.
– Поиздержался на отдыхе?
– Хочу играть. Мне нужны деньги.
– И сколько хочешь? – прищурился Барон.
– Чем больше, тем лучше.
– Ты жадный?
– Нет. – Высокий очкарик развел в стороны могучие руки. – Просто я больше ничего не умею.
– Понятно. – Барон открыл багажник, достал из сумки-холодильника бутылку пива и предложил Зоричу. – Думаешь, все так просто?
– Не думаю. Потому и пришел к тебе сейчас, а не завтра в бильярдную. Я наглеть не хочу. Я хочу играть.
– Тут, брат, все схвачено.
– Это я вижу. Но лохов на всех хватит.
– Нас и так трое, – покачал головой Барон. – А точка маленькая. Мы всех лохов успеваем окучить.
– Хочешь сказать, не судьба?
– Во-во, проваливай, – буркнул Цыган.
– Я же сказал: помолчи! – Барон задумчиво хлебнул пива.
Высокий ему явно нравился. Спокойный, могучего сложения и игрок классный. Судя по всему, мужик основательный, крепкий, что же у него не заладилось?
– На косе есть две бильярдные, – прищурился Барон. – Публика хорошая, денежная, сплошь дома отдыха вокруг, из столиц лохи на нерест несутся.
– Кто же меня туда пустит?
– Погоди. Там полный комплект наших был, но вчера как раз одного с аппендицитом увезли. Оправляться ему не меньше недели. Успеешь за это время себя зарекомендовать – считай, что тебе повезло.
– Я постараюсь, – кивнул Зорич.
– Постарайся. – Барон отбросил пустую бутылку в сторону. – Сейчас поедем, я тебя серьезным людям представлю. Поговоришь. Рекомендацию дам.
– Но…
– А за это ты мне будешь должен штуку. Согласен?
– У меня сейчас нет тысячи рублей, – спокойно произнес Зорич.
– Это я и так вижу, – махнул Барон. – Отдашь в конце сезона. Согласен?
Зорич протянул руку:
– Согласен.
Обычный рабочий день Куприянова начинался в половине девятого утра, а заканчивался в восемь – половине девятого вечера. На это время Константин отключался от всех посторонних дел, полностью отдавая себя бизнесу. За одним исключением: раз в неделю, по средам, Куприянов обязательно посещал расположенный недалеко от офиса тренажерный зал «World Class». Посещал не от безысходности: в загородном особняке был оборудован великолепный, ничем не уступающий «World Class» спортивный зал, но Куприянов считал, что двух занятий в неделю, по субботам и воскресеньям, в его возрасте уже недостаточно, это во-первых, а во-вторых, его бодрил вид других людей, пыхтящих под тяжестью нагрузок. Постоянное сравнение с ними мобилизовало, не позволяло расслабляться.