Все оттенки черного
Шрифт:
«Неужели мне все привиделось?»
Но блестящие черные глаза незнакомки, окруженные невероятно длинными ресницами, говорили о другом. Огненные глаза королевы Луны, собравшие в себе все оттенки черного. Глаза Зла.
– Ты очень хочешь жить, Елена.
Это не прозвучало вопросом. Брюнетка просто констатировала факт, но Леночка, облизнув губы, все-таки ответила:
– Я хочу жить, простите меня, я хочу жить. Я сделаю все, что вы скажете. Я уволюсь, уйду, уеду сегодня же…
– Это не поможет, – взмах невероятно длинных ресниц не сулил несчастной девушке ничего хорошего. – Ты была у меня в гостях, Елена, а оттуда не возвращаются.
– Я все забуду, я…
Металлический прут! Ребристый железный обрезок, достаточно тяжелый, чтобы проломить голову кому угодно, послушно лег в тонкую ладошку Леночки. Она судорожно взмахнула своим жалким оружием:
– Не подходи ко мне, тварь!
– Ты всерьез рассчитываешь остановить меня этим? – Черные глаза незнакомки сверкнули грозным весельем. – Собираешься отмахнуться от всех демонов Ада ржавой железякой?
– Не подходи ко мне!!
Где-то далеко внизу, у подъезда, заблестели мигалки «Скорой».
Незнакомка неожиданно присела на корточки. Леночка нервно дернулась и снова взмахнула прутом:
– Не подходи!!!
Лицо черноволосой красавицы исказилось. Леночке даже показалось, что той плохо. По телу незнакомки прошла судорога, она хрипло вскрикнула, упала на колени, уперлась руками в землю и снова вскрикнула, высоко подняв подбородок. Пылающие глаза пронзили Леночку, и девушка задрожала. Брюнетка изменялась. Прекрасные черты ее лица, яркие и страстные, расплылись, превращаясь в уродливую звериную морду, маленькие ушки оттопырились, стройная шея скрылась в плечах, превосходный бюст, на мгновение показавшийся под вырезом жакета, исчез, тонкие пальцы уменьшились, ухоженные длинные ногти огрубели, бархатная кожа покрылась короткой жесткой шерстью.
– Этого не может быть, – прошептала Леночка. – Господи, этого не может быть!
Металлический прут выпал из ослабевшей руки, плечи обреченно поникли, а голубые глаза девушки неподвижно смотрели в одну точку: туда, где только что стояла на коленях брюнетка. Там, на ворохе дорогой одежды сидел, слегка склонив лобастую голову, крупный ротвейлер. В черных глазах зверя пылал знакомый огонь.
Сознание Леночки помутилось. Чувства, желания, безумная жажда жизни, которая поддерживала ее последние минуты, все умерло. На крыше находилась уже не веселая и игривая Леночка, озорная и пронырливая, девушка, полная надежд и планов, а пустое хрупкое тело, внутри которого испуганной птицей билось, все еще билось, маленькое сердце.
Она умерла.
И когда громадная черная тварь мягко, одним гигантским прыжком преодолела расстояние между ними и длинные клыки впились в плечо, жадно разрывая нежную кожу, даже тогда Леночка оставалась абсолютно безразличной к происходящему.
И даже не закричала.
– Скорее, она, должно быть, выскочила на крышу!
– Там же закрыто!
– Пустите меня! Пустите! Леночка!!
– Это ее мать!
– Дверь открыта!
– Сестра, успокоительное!
– Леночка!!
– Черт, здесь кровь!
– Вызовите полицию!
– Доченька!!
Дверь распахнулась, и обладатели голосов, настороженно озираясь, выбрались на плоскую крышу многоэтажки. Белый халат врача, оранжевый дворницкий комбинезон, несколько мужиков, видимо, привлеченные шумом соседи.
– Не пускайте сюда мать! – Пожилой, опытный врач первым заметил неловкую фигуру Леночки, напоминающую прислоненную к парапету сломанную куклу. – И вызовите полицию, черт бы вас всех побрал!
– А что там? – Любопытный сосед попытался оттолкнуть врача, но тот уверенно и сильно отвел в сторону его руку.
– До приезда полиции на крышу никому не выходить!
Дворник и еще один мужчина, плечистый, в стильном костюме, кивнули, признавая право врача отдавать распоряжения, и заблокировали выход на крышу.
– Леночка! Где моя дочь?!
Врач и сестра направились к окровавленной девушке.
«Молодец, – оценила действия доктора Анна. – Быстро разобрался. Хотя им на „Скорой“, наверное, много с чем приходилось сталкиваться».
Анна стояла у парапета, с противоположной стороны крыши, и не спеша натягивала на стройную смуглую ножку черный чулок. Ротвейлеры не носят одежду, поэтому, завершив дела и вернув себе настоящий облик, Анна собрала в охапку свалившийся во время превращения костюм, перебралась подальше от мертвой Леночки и принялась приводить в порядок внешний вид. Помешать ей никто не мог: всем, кто выходил на крышу, Анна мастерски отводила глаза, сама же внимательно прислушивалась к тому, что происходило вокруг.
– Мертва. – Врач отошел от Леночки и закурил сигарету. – Вот дерьмо, я, как вызов услышал, подумал: передоза, а здесь…
– Леонид Филиппович, вы что-нибудь понимаете? – спросила побледневшая сестра.
Врач пожал плечами:
– Пусть разбирается полиция.
Сестра, стараясь не смотреть на тело Леночки, тоже вытащила пачку сигарет и стала чиркать зажигалкой. Руки у нее подрагивали.
Анна достала из косметички маленькое зеркальце, внимательно осмотрела макияж, легко скользнула по скуле пуховкой, ногтем подправила чуть сбившуюся линию губ и сплюнула.
«Ну почему человеческое мясо сладковато? Отвратительный привкус. Неприятный».
– В общем, Константин Федорович, мне крайне не нравится эта афера, которую предлагает Штанюк. – Толстый Васильев умел быть твердым, как скала. – В случае неудачи мы получим проблемы по целому ряду контрактов.
– А в случае победы мы получим такое количество контрактов, что сможем купить «Де Бирс» с потрохами, – подал голос Енин, заместитель Куприянова. – Риск есть риск. Хотите играть по высоким ставкам – надо напрягаться.
Константин задумчиво перебирал четки.
– Юрий, а ты чего скажешь?
Маминов, начальник службы безопасности компании, самый старший среди присутствующих на совещании, почесал кончик носа.
– В подобных операциях всегда существует вероятность подставы. Если бы план предложил Штанюк, я бы скорее всего не имел четкого ответа на ваш вопрос, Константин Федорович. Григорий слишком хорошо зарекомендовал себя. Но фигура господина Марципанского внушает недоверие. Очень хорошо, что вам удалось прояснить его роль в этом деле, и теперь я прошу у вас время, чтобы собрать подробнейшую информацию на этого человека.