Все оттенки черного
Шрифт:
И в черных глазах Анны полыхнул зловещий огонь.
Первой жертвой стал бандит, державший ее за руки. Отбойщик не успел осознать, в какой момент тонкие девичьи предплечья приобрели необычайную, змеиную гибкость, словно бы кости Анны расплавились на горячем асфальте. Удлинившиеся, превратившиеся в щупальца руки девушки обвились вокруг бандита и с невероятной силой отшвырнули его в сторону.
– Что за …? – В маленьких глазках Калмыка мелькнул испуг.
Анна резко села. Теперь ее руки заканчивались когтистыми лапами, уши прижались к голове, а за полными, ярко-красными губами мелькнули длинные клыки.
– Ты хотел моего тела, тварь?
Острые как бритва когти резанули Калмыка по горлу, и на Анну потоком хлынула кровь.
– У нее нож! – Бандитам было трудно придумать другое объяснение.
Стоящий на коленях Зорич поднял голову, и его окровавленный рот исказился в довольной усмешке.
Один успел выстрелить, но за мгновение до этого тело Анны покрыла прочная стальная чешуя, и девятимиллиметровая пуля отскочила, вызвав целый фонтан искр. А в следующий миг когти девушки вспороли живот стрелявшего. Крики и предсмертные хрипы безумным коктейлем смешивались с кровью и плотью. Ужасный монстр метался между бандитами, разрывая их в клочья. Анна рычала, Стеша горестно кричала в фургоне, и только Зорич смеялся. Смеялся весело, от души. Смеялся так, что даже его непроницаемо черные очки, казалось, ожили и радостно блестели, глядя на происходящую вокруг бойню.
– Я ведь не хотела. – Анна в ужасе уставилась на разорванные тела бандитов. – Зорич, я не хотела.
Ее упругое смуглое тело было вымазано чужой кровью. Девушка провела рукой по бедру, по груди, несколько секунд смотрела на липкую ладонь, а затем резко согнулась пополам – ее вырвало.
– Все будет хорошо. – Старик набросил на обнаженную Анну рубашку и нежно прижал ее к себе. – Ты поступила правильно, моя родная. Ты поступила абсолютно правильно.
– Но я убила их, – девушку била крупная дрожь. На рубашке выступили кровавые пятна.
– Такова жизнь, моя родная. Они все против нас. Весь мир против нас. Все норовят отнять у нас самое дорогое. Самое ценное.
Сильные руки Зорича крепко сжимали девушку, ласковый голос был очень убедительным, и Анна, прижавшись к широкой груди старика, потихоньку успокоилась.
– Победа достается сильным, а сильный человек обязан быть жестоким. Это аксиома силы, аксиома победы.
– Я не хочу быть жестокой.
– Тогда ты умрешь. – Зорич ласково поднял подбородок девушки, и ее глаза встретились с черными стеклами очков. – Твоя жестокость спасла жизнь всем нам: мне, Стеше, тебе. Что толку от силы, которую не применяешь? – Он поднес окровавленный палец к ее рту. – Попробуй вкус крови, Анна, вкус победы. Я знаю, о чем говорю, попробуй.
Солоноватая жидкость смочила ярко-красные губы девушки.
– Кровь – это победа?
– Да, моя хорошая, моя любимая.
Он готов был умереть ради нее. Анна улыбнулась и еще теснее прижалась к могучей груди старика:
– Зорич, любимый, я победила.
Вкус крови на губах опьянял, глухие удары сердца тяжелым молотом проникали в сердце.
«Сильный человек должен быть жестоким. Жестокость побеждает».
В фургоне плакала Стеша.
Зоричу удалось починить «Газель» минут через десять.
Анна помогла старику перетащить растерзанные тела бандитов в джипы, помогла выпотрошить их карманы и обыскать машины. Затем, повинуясь его приказу, она облила джипы бензином, подожгла их и долго смотрела на пламя, яростно раздувая ноздри.
Сильный человек обязан быть жестоким. Они все против нас.
– Их найдут, – сказала она наконец. В голосе Анны не было паники, только холодный расчет. – И вычислят нас.
– Мы будем далеко. – Зорич обнял девушку за плечи, зарево полыхающих джипов отражалось в черных очках. – А потом, я не думаю, что найдется много желающих отправиться вслед за Калмыком.
Ярко-красные губы Анны скривились в презрительной усмешке.
«Сон? Это был сон?»
События последнего времени отучили Веру воспринимать происходящее как ночной кошмар. Она уже успела убедиться в реальности угрозы, но теперь опять пребывала в растерянности. Вера прекрасно помнила атаку Анны, помнила, как начала собираться с силами, как образок помог ей противостоять Анне. Вера нащупала серебряный прямоугольник, сжала в кулаке. Она помнила, как невидимая рука швыряла ее по комнате, как беспощадно впивалась в лицо подушка, лишая воздуха и сил, лишая мужества и воли к сопротивлению. Она помнила, что потеряла сознание. И вот она просыпается в постели в доме Волковых. Сквозь легкие шторы пытаются пробиться острые солнечные лучи, а из сада доносятся чьи-то голоса.
Вера подошла к окну. В бассейне плавал Артем.
«Это был сон?»
– Вера Сергеевна, к вам можно? – В приоткрытой двери появилась рыжая голова Инги. – Доброе утро!
– Доброе утро. – Вера удивленно посмотрела на девушку. – Входи.
– Спасибо. – Инга впорхнула в комнату и бесцеремонно забралась с ногами на кровать. Следом за ней горничная внесла маленький поднос с завтраком. – Покушаем?
Аромат только что сваренного кофе защекотал ноздри. Вера почувствовала, что ужасно проголодалась.
– Я почищу зубы! – И скрылась в примыкающей к комнате ванной. – А Марта будет с нами завтракать?
– Родители умчались зарабатывать деньги, – сообщила Инга, наливая себе кофе. – Но вы не волнуйтесь, я предупредила маму, что вы останетесь до завтра, так что увидитесь с ней за ужином.
– Предупредила о чем? – Ошарашенная Вера выглянула из ванной с зубной щеткой во рту, из-за которой фраза была произнесена очень шепеляво, но Инга поняла вопрос.
– Предупредила, что вы останетесь у нас еще на одну ночь, – спокойно ответила она. – Надеюсь, вы не думаете, что это нас как-то стеснит?
– Не думаю. – Вера быстро закончила с умыванием, вернулась в спальню, устроилась на кровати рядом с Ингой и жадно глотнула апельсинового сока. – Объясни мне, что происходит.
Темные глаза девушки озорно блеснули:
– Я как раз собиралась задать этот вопрос вам.
Если бы она добавила «дорогуша», то Вера бы подумала, что перед ней сидит Марта. Внешне Инга не очень походила на мать, но манера поведения копировалась полностью: те же уверенность, энергия и читаемая в глазах фраза: «Я лучше знаю, как лучше».