Все оттенки роз
Шрифт:
– Вовсе нет. – Тэйт улыбается, наклонив голову. – Я с радостью помогу тебе добыть этот вожделенный автограф, даже сфотографирую тебя вместе со звездой, если уж на то пошло.
– Ой, правда? – Я почти смеюсь. – Тогда ты должен сказать мне, если кого-то заприметишь, потому что я и Брэда Питта не узнаю.
– Не узнаешь?
Я качаю головой:
– В реальной жизни знаменитости выглядят иначе. – Тэйт смотрит мне прямо в глаза, внезапно сосредоточив все свое внимание на мне, и я чувствую, как мои щеки теплеют. – По телевизору и на журнальных снимках все кажутся
– Так, значит, всему виной фактор сияния?
– Наверное. – Я опускаю взгляд на свои руки, сложенные на коленях, потом кладу их на стол и начинаю перебирать сверкающие серебряные приборы, разложенные на белой салфетке из ткани.
– Мне это нравится – в смысле, нравится твоя теория, – размышляет вслух Тэйт, снова откидываясь назад. – И возможно, ты права.
У нашего столика появляется мужчина в черном. У него в руках поднос с тарелками. Он ставит блюда на стол и выпрямляется:
– Остальное в процессе. Приятного аппетита.
– Спасибо, Марко, – благодарит Тэйт удаляющегося официанта.
– Мы же ничего не заказывали, – шепчу я ему через стол, заставленный множеством закусок.
– Здесь знают мои предпочтения.
– Серьезно, как часто ты сюда приходишь?
Тэйт в ответ только улыбается. Я пробую все, что стоит передо мной – изысканно свернутые летние роллы, салат с мандаринами, суп-карри и затейливую башенку из овощей-гриль. Тэйт наблюдает за моей реакцией, бросая на меня взгляд всякий раз, когда я пробую новое блюдо. Когда приносят горячее и воздух наполняет насыщенный аромат плоской лапши с имбирем и специями, я сомневаюсь, что смогу проглотить что-то еще. Однако запах настолько невероятный, что мои вкусовые рецепторы буквально требуют, чтобы я съела кусочек… а потом еще один, и еще.
Покончив с едой, я откидываюсь на спинку сиденья, удовлетворенная и сытая. Мне жаль только, что Карлос не может все это попробовать. Он бы упал, если бы увидел меня сидящей в этом ресторане… с таким парнем, как Тэйт. Да с любым, на самом деле. Надо бы отправить ему сообщение: «Угадай, где я прямо сейчас?». Но я воздержусь.
Официант не приносит счет – вместо этого, убирая тарелки, он обменивается с Тэйтом очередным таинственным кивком; похоже, здесь это единственная форма общения. Тэйт тоже сидит откинувшись назад и смотрит на меня.
Я снова задумываюсь о том, как мало я о нем знаю и как много он знает обо мне. Пора сравнять счет.
– Раз уж у меня нет в распоряжении таких источников, как у тебя, – говорю я, цитируя его недавние слова, – то мне придется выяснить, кто ты, по старинке. – Я произношу это легким и игривым тоном, но на его лице отражается беспокойство.
Парень сужает глаза, словно не уверен в том, к чему я клоню.
– Сколько тебе лет? – Это кажется мне самым естественным первым вопросом и немаловажным тоже.
Тэйт еще больше прищуривается, аккуратно складывая салфетку и возвращая ее на стол.
– Мне девятнадцать.
– Так
– Вроде того… но не совсем школу. У меня были частные преподаватели.
Ходячий капитал, думаю я, но не произношу это вслух. Теперь все начинает проясняться.
– Интересно, – я постукиваю пальцем по подбородку, как репортер, собирающий сюжет по кусочкам.
– О, правда? – усмехается Тэйт, и в его глазах вспыхивает искорка. Он понимает, что я пытаюсь сделать: выжать из него всю возможную информацию. – Ну а тебе сколько? – произносит он.
– Недавно исполнилось восемнадцать. – Но я чувствую, что он, вполне возможно, уже знает ответ на этот вопрос. – Ты всегда жил в Лос-Анджелесе?
– Не всегда. Только последние несколько лет.
За одним из столиков поблизости раздается женский визг, и Тэйт вздрагивает, садится прямо и обводит взглядом зал. Но визг переходит в затяжной смех, и Тэйт, расслабившись, снова переключает внимание на меня.
– Где же ты вырос?
– В Колорадо.
Такого ответа я не ожидала. Тэйт производит впечатление местного. Здесь он настолько в своей стихии. Я думала, он назовет Сан-Франциско, или Ориндж-Каунти, или даже далекий Сиэттл. Мне сложно представить его в таком месте, как Колорадо; для меня это штат с рекламы лыжных курортов: белые припорошенные снегом склоны, небольшие горные городки, люди, пьющие горячий какао перед гигантскими каменными каминами. Возможно, это преувеличение, но мне нравится так думать. Зимняя, идиллическая жизнь.
– Никогда не видела снег, – говорю я ему. – Должно быть, странно оказаться здесь после Колорадо. Мне сложно представить.
– Так и есть, – признается Тэйт. – Но мне… нужно было приехать сюда по работе.
Он еще ни разу не заговаривал о работе, и, наклонив голову, я разглядываю его так, словно вижу впервые. На нем простая хлопковая футболка, однако смотрится она дорого. Одна из тех вещей, которую покупаешь, когда хочешь выглядеть так, словно тебя не заботит твой гардероб, хотя в действительности это не так.
– Ты музыкант? – спрашиваю я.
На мгновение между нами повисает тишина, его руки, лежащие на столе, напрягаются.
– С чего ты так решила?
– Почему-то сразу так подумала, когда впервые тебя увидела. – С небрежным видом пожимаю плечами.
– Значит, ты думала обо мне, – Пламя свечи освещает его лицо, подчеркивая линии скул и прямую спинку носа. На него трудно не смотреть.
– Нет, – вру я. – Просто ты показался мне похожим на музыканта. У тебя такая аура, наверное.
Я точно не знаю, как объяснить его немного отстраненную, артистичную манеру поведения, дескать «не беспокойте меня, я сочиняю песню».
– У меня есть аура? – спрашивает он, и его глаза снова улыбаются.
– Стало быть, музыкант.
Его губы растягиваются в ухмылке, которую он не в силах сдержать.
– Отличная работа, детектив.
– Ну что тут сказать? Некоторым просто не нужно, чтобы для них добывали информацию. Мы просто руководствуемся своими инстинктами, – поддразниваю его я.