Все пиарщики делают это!
Шрифт:
– Запоминаю.
– Но есть и плюсы!
– Мужчины?
– Ты смеешься...
– Северное сияние?
– Нет, Дашка, его тоже нет.
Мы знакомы с Васькой тысячу лет. Вы бы легко узнали ее на улице – просто выберите самую романтическую барышню. Это не означает, что она будет в кисее и кружевах – просто в ней будет что-то неуловимое, легкий намек на то, что она сбежала со съемок «Обыкновенного чуда» в киоск за шоколадкой. Васька принципиально не носит черного – считает, что черный цвет отягощает карму русского человека. Вот китайца не отягощает, а русского – стопудово.
Имя свое
– Но ведь философия – это для шизофреников, Васенька, – растерянно и печально сказала мама. – Как же ты будешь помогать людям?
– Ничего, я уж как-нибудь найду способ! – с неповторимой уверенностью ответила Василиса.
И действительно – вскоре занялась выборами.
У нее совершенно гениально получаются сиропные листовки о кандидатах-спасителях Отечества, душещипательные слова о голодающих пенсионерах и улыбках сквозь слезы детишек-сирот. И, кстати, это она первая придумала эвфемизм «люди уважаемого возраста». Хотя ей же принадлежит афоризм: «Пожилой человек заслуживает уважения как источник нашего дохода». Но в действительности интересуют Ваську всего несколько вещей – мужчины, магазины и философы-постмодернисты...
А после Васьки я позвонила родителям.
– Мама, – я постаралась говорить голосом пироженки с кремом, – я случайно вернулась с моря раньше. И случайно завтра улетаю на север. И, наверное, смогу вернуться не раньше, чем через месяц... а то и через полгода.
– И почему я совсем не удивляюсь? – мирно вздохнула мама. – Приезжай, хоть поешь по-человечески перед самолетом...
Северск. Уже в аэропорту здешняя действительность раскрылась во всей своей суровой красе. Меня, оказывается, никто не собирался встречать. Никто не вырывал из рук тяжелые сумки и не предлагал такси. Какой-то молодой человек у стойки бара посмотрел на меня и флегматично заметил:
– А вот здесь торгуют тем, что сдали в багаж пассажиры...
– А чем вообще богат Северск? – спросила я.
– Да так... Ягода-морошка, лагеря строгого режима.
Хорошенькое начало. А ведь мне предстоит продержаться тут полгода. И летать отсюда в иные, не менее гостеприимные сибирские города.
На старте своей карьеры мы с Васькой упивались студенческой романтикой командировок. Ночевки в третьеразрядных гостиницах и полуразрушенных профилакториях, пельмени на завтрак-обед-ужин, повседневная униформа – свитер и джинсы. Мы не обращали внимания на то, что едим, сколько выпиваем, где спим и с кем...
После каждой такой кампании требовалась долгая реабилитация: первые сутки после возвращения домой мы просто отмокали в горячей ванне и, разглядывая себя в зеркале, всегда удивлялись, до какой деградации могут дойти приличные, в общем-то, девушки всего за два-три месяца отсутствия элементарного комфорта.
Сейчас все изменилось. Мы повзрослели и обнаглели. Во время переговоров отдельно
Но все-таки я оказалась не готова к сибирскому размаху.
По телефону Гарик говорил, что жить мы будем все вместе в небольшом, но уютном загородном домике, любезно предоставленном одним из местных воротил бизнеса – олигарх решил таким образом наладить дружбу с власть предержащими.
При ближайшем рассмотрении «домик» впечатлял – по сути, это был дворец с барельефами, в котором мог запросто встать на постой эскадрон гусар, и скучать бы бравым парням не пришлось: в подвале находились финская сауна, тренажерный зал и бильярдная, в холле почти всю стену занимал настоящий камин, барная стойка мерцала и манила огнями невиданного ассортимента. Кухня-столовая – размером с полноценную городскую квартиру, пол из итальянской плитки – с подогревом... Я ошалела.
– Да, растем, – горделиво отметил Гарик, он явно наслаждался произведенным эффектом.
– Мне даже страшно представить, что нужно сделать, чтобы заработать такие деньги, – с восхищением сказала я.
– Ладно, не расслабляйся. Поехали в штаб, там уже все ждут.
Офис, в котором разместили нашу команду, выглядел не столь роскошно, зато отвечал всем требованиям безопасности: высокий забор, охрана, вход по пропускам, вывеска: «Научно-производственное объединение...» Гарик высадил меня у пыльных ворот и умчался по своим делам, а я с ноутбуком под мышкой зашагала в штаб, где мне предстояло отработать полгода – принять участие в сотнях совещаний, написать тысячи страниц планов и агиттекстов, редактировать чужую писанину, нервничать, закатывать истерики, пить ведрами кофе с коньяком и, возможно, заниматься сексом в укромной темноте коридоров.
Навстречу мне вышел немолодой тщательно расчесанный дядька в водолазке, с детским румянцем. Он отрекомендовался Семен Семенычем, начальником службы безопасности, и предложил проводить до нужного кабинета.
– А где наша Василиса Прекрасная? – спросила я.
– Василиса Витальевна сказала: работает над документами, – почтительно ответил Семеныч, указывая на одну из офисных дверей.
Я вошла. Меня встретила идиллическая картина. Всюду царили тишина и прохлада. Сквозь занавешенные окна пробивались легкие лучи заходящего солнца, рассыпаясь бликами по линолеуму. А за единственным столом, в окружении традесканций и бегоний, сидела Васька и сосредоточенно играла в «сапера».
– Привет из Таиланда! – заорала я с порога.
Васька оторвалась от ноутбука, взвизгнула и побежала целоваться.
Последующие полчаса мы обсуждали притоны Пхукета, футмассаж, цвет моего загара, а также достоинства и недостатки таиландской кухни. На всякий случай о шоу гоу-гоу в отеле я решила не рассказывать.
– Кстати, – опомнилась я, – вводи меня в курс дела. Скажу честно – я пыталась почитать ориентировку в самолете, пока сюда летела, но в голову ничего не лезет, и мужчина рядом сидел симпатичный... В общем, было недосуг.