Все под контролем

Макнаб Энди

— Хорошо, я передам сообщение. У вас есть номер контактного телефона?

— Нет. Я перезвоню через полчаса.

— Хорошо. До свидания.

Эти женщины не переставали изумлять меня. Они никогда, ни до чего не могли дойти своим умом. Тяжко, должно быть, их мужьям в субботу вечером.

Я повесил трубку и, почувствовав некоторое облегчение, побрел к бензоколонке. Я знал, что Контора во всем разберется. Они могли попросить родственную службу в Штатах отмазать меня от этого дерьма, но вряд ли пойдут на это.

Сами устранят любые препоны, чтобы вытащить меня или, скорее, чтобы наверняка сохранить операцию в тайне.

Я старался смотреть на вещи со светлой стороны, что явно не устраивало погоду. Когда я выходил из отеля, в воздухе висела морось, а теперь она превратилась в дождик. К счастью, Контора заберет нас обоих сегодня вечером. О Келли позаботятся, а я умотаю обратно в Англию для очередной беседы без кофе и бисквитов.

Я купил кое-какой еды и питья на бензоколонке, дабы не выходить в ресторан и оставаться подальше от посторонних глаз, а также всяких сластей, чтобы время текло незаметно. Затем перешел дорогу и вернулся в отель. Пройдя мимо автомата с напитками, я взбежал наверх, свернул налево и постучал в дверь. Келли не отозвалась.

Войдя в номер, я сказал:

— Я тут кучу всего накупил… Сластей, сэндвичей, чипсов… И даже «Гусиную кожу» для тебя — почитать.

Я решил, что лучше накупить побольше всего, чтобы ее отвлечь, вместо того чтобы пытаться утешить; это было мне совсем не по душе.

Келли лежала на кровати точно в такой же позе, как я ее оставил, тусклым взглядом уставившись в телевизор, но явно не видя, что по нему показывают.

Выложив покупки на другую кровать, я сказал:

— Думаю, тебе сейчас лучше всего принять горячую ванну. Я даже купил пену для ванной.

Пусть займет себя хоть чем-нибудь, и, возможно, ванна снимет то оцепенелое состояние, в котором она пребывала. Кроме того, передавая ее Конторе, я хотел, чтобы они видели, что я тоже не сидел сложа руки и Келли теперь чистенькая и хорошенькая. В конце концов, это был ребенок моего друга.

Открыв краны, я крикнул в комнату:

— Давай иди, раздевайся.

Келли ничего не ответила. Я вернулся в спальню, присел на краешек кровати и стал раздевать ее. Я думал, что она станет сопротивляться, но, напротив, она смирно сидела, когда я стягивал с нее рубашку.

— Джинсы снимай сама, — сказал я. Келли было всего семь, но в этот момент я почувствовал определенную неловкость. — Ну, давай расстегивай.

В конце концов мне пришлось сделать это самому: она была где-то далеко-далеко.

Я отнес ее в ванную. Старая добрая пена исполнила свое назначение, и пузырьки поднимались чуть ли не до потолка. Я рукой попробовал воду и опустил в нее Келли; она села, не произнеся ни слова.

— У нас целые запасы мыла и шампуня, — сказал я. — Хочешь, я помогу тебе вымыть голову?

Она сидела в воде, словно одеревенев. Я дал ей мыло, но она только уставилась на него.

Уже почти настало время снова звонить в Лондон. По крайней мере, на этот раз мне не придется идти в автомат; из ванной она ничего не услышит. На всякий случай я включил телевизор погромче.

Показывали какой-то странный замечательный мультик — с четырьмя персонажами в джинсах, наполовину людьми, наполовину акулами, которые говорили вещи вроде «Финтастика!» и «Пора акулить!» и явно не давали друг другу пинков под зад, предпочитая охаживать спинными плавниками. «Уличные акулы». Когда закончились начальные титры, я набрал лондонский номер.

И почти сразу услышал:

— Номер, пожалуйста.

Я продиктовал номер.

— Одну минутку, — сказала телефонистка.

Через несколько секунд телефон замолчал.

Странно. Я снова позвонил, сказал свой номер — и телефон вновь замолчал.

Что за чертовщина? Я попытался поразмыслить здраво, убеждая себя, что это просто накладка. Но на самом деле нутром я чуял правду. Все это делалось намеренно. Либо (всего лишь «либо») что-то не в порядке с линией. Впрочем, что толку об этом думать. Надо действовать.

Я заглянул в ванную и сказал:

— Телефон не работает. Спущусь, позвоню с улицы. Нам что-нибудь надо в магазине? А попозже мы спустимся вместе.

Ее взгляд был по-прежнему прикован к облицовочным плиткам ванной.

Я поднял ее на руки и закутал в полотенце.

— Ты уже большая девочка, можешь вытереться сама.

Я взял щетку для волос из ванного набора и отнес Келли в комнату.

— Когда вытрешься, расчеши волосы и обязательно будь сухой и одетой, когда я вернусь. Может быть, нам придется выйти. И никому не открывай дверь, ладно?

Ответа не последовало. Я выдернул телефонный шнур и вышел.

7

Пока я шел к стоянке, у меня появилось недоброе предчувствие. Я все сделал правильно — почему они меня отрубают? Неужели Контора собирается меня сдать? Я стал мысленно прокручивать все возможные сценарии. Может, они думают, что это я убийца? Не служат ли теперешние отключения прелюдией к отрицанию всего и вся?

Я подошел к телефону, набрал номер, но случилось то же самое.

Я медленно опустил трубку. Вернулся к отелю и уселся на невысокую ограду у входа; надо было хорошенько подумать. Довольно скоро я решил, что у меня нет иного выбора, кроме как позвонить в посольство. Этим я нарушу все правила. Но плевать мне на все их протоколы. Я набрал 411, справочную, и узнал номер. И тут же позвонил в посольство.

— Добрый день, посольство Великобритании. Чем можем быть полезны?

— Я хочу поговорить с ОССО.

— Простите?

— ОССО. Офицер связи по спецоперациям.