Все под контролем
Шрифт:
Подозрения и предположения завели бы меня в тупик. Это была пустая трата сил и времени. Келли пристроилась ко мне и заглядывала в журнал. Странное это было чувство, когда ее голова лежала у меня на груди. Я просунул под нее руку, чтобы посмотреть на часы; она решила, что я хочу ее обнять.
Скоро должен был позвонить Пат. Я встал и включил мобильник, затем подошел к окну, приоткрыл занавески и стал смотреть на магистраль сквозь дождь, обдумывая свой следующий шаг. Прежде всего я попытался представить будущую встречу. Снова встречаться в торговом центре было небезопасно.
Телефон
— Привет.
— Привет, дружище.
Я слышал, как транспорт проносится мимо телефонной будки.
— Кое-что изменилось, — сказал я. — Надо встретиться.
— Через два часа, хорошо?
— Через два часа. «Юнион стейшн» подойдет?
— Э… «Юнион»… да… годится…
Под кайфом он, что ли?
Я несколько раз проезжал через эту станцию и помнил ее план.
— Зайди с главного входа, — сказал я, — поднимись на верхний этаж, в кафешку, которая выходит на лестницу. Закажи чашку кофе, сиди и жди. А я зайду чуть позже, договорились?
Последовала долгая пауза, и мне стало не по себе.
— Все в порядке, Пат?
— Я буду. Увидимся.
Телефон отрубился.
«Юнион стейшн» — главная станция Вашингтона, округ Колумбия. Она такая большая и элегантная, что ей бы место в Париже, а не здесь, в царстве темного шпона. На большинстве станций в мире обычно ожидаешь увидеть какое-нибудь убожество, но не такова «Юнион». Кассы, турникеты и транспортировка багажа напоминают современный аэропорт. Есть даже помещение для первого класса. Поездов за раздвижными стенами не видно, да и в любом случае все ваше внимание было бы поглощено торговыми центрами, закусочными, кафе, даже пятью кинозалами. Впрочем, для меня самое главное состояло в том, что это большое, оживленное место, да к тому же пасхальные праздники, и я надеялся на большой приток приезжих, которым ничего не известно о событиях на Медвежьей тропе.
Такси привезло нас на станцию рано. Оставалось убить еще час, поэтому я докупил практически все необходимое для более близкого знакомства с офисом ВИРА, не считая уже купленного в «Уолмарте». После того как Келли опознала чернокожего парня, не оставалось иного выбора, кроме как забраться туда и оглядеться.
Я купил фотоаппарат «Поляроид», шесть упаковок пленки, пару дешевых и уродливых фибровых комбинезонов, еще несколько рулонов клейкой ленты и «селлотейп» — огромные ножницы, которыми, казалось, можно разрезать новенький блестящий пенни. Еще я приобрел «лезерман» — нечто вроде швейцарского армейского ножа, кроссовки, резиновые перчатки, батарейки, пластиковую бутылку апельсинового сока с большим горлышком, коробку длинных кнопок, упаковку из двенадцати яиц и кварцевые кухонные часы девяти дюймов в диаметре. Увидев все это, Келли подняла брови, но ничего не спросила.
К без двадцати два я набил два полных мешка разной амуницией, не забыв приобрести несколько книжонок, которые положил в корзину Келли, чтобы и она была причастна к делу.
Я помнил красивый, выложенный разноцветной плиткой пол станции, но совершенно позабыл о высоком, как в соборе, потолке. В центре высилось нечто наподобие ротонды с газетными киосками; несколько столиков стояли снаружи. Над ними многопролетная
Наверху нас приветствовала официантка.
— Столик на двоих, пожалуйста, — улыбнулся я.
— Для курящих или для некурящих?
Я указал на столик справа, в глубине:
— Можно этот?
Мы сели, и я сложил мешки под стол. С этого места мне не было видно главного входа, но зато я уж точно увижу, как Пат идет в кафе, помещавшееся дальше и выше этажом.
Официантка подошла взять заказ на напитки.
— Две кока-колы, пожалуйста, — сказал я, — и, если можно, я бы хотел сделать заказ прямо сейчас. Принесите нам, пожалуйста, девятидюймовую пиццу.
Келли посмотрела на официантку:
— И побольше грибов, можно?
Я кивнул, и официантка удалилась.
Келли улыбнулась:
— Я точь-в-точь как мама. Мы обе любим побольше грибов. Папа говорит, что мы, наверно, лесовики!
Она снова улыбнулась, ожидая реакции.
— Вот как здорово, — ответил я.
Этот разговор требовалось пресечь в самом начале.
Келли присосалась к своей коле, явно наслаждаясь зрелищем живых людей.
Пат появился рано; на нем была одежда, которую нельзя было не заметить. Либо это было преднамеренно, либо подонок совсем не изменился. Когда он проходил мимо, подо мной, что-то в нем показалась мне не так. Он шел, слегка пошатываясь, и я понимал, что это не потому, что он перебрал пива. Я опасался худшего.
Я внимательно огляделся, прикрывая его задницу, чтобы обезопасить собственную.
На это ушло минут пять, после чего я встал и сказал Келли:
— Мне нужно в туалет. Скоро вернусь.
Выходя, я попросил официантку присмотреть за Келли и нашими мешками.
Другие двери вывели меня в основной зал. Тут было не протолкнуться; создавалось впечатление, что половина Соединенных Штатов решила переехать с места на место. Даже система кондиционирования ощущала перегрузку: сочетание жары и влаги, исходящих от людских тел, делало станцию похожей на оранжерею. Я присоединился к плотной толпе, медленно шаркая поднимавшейся наверх.
Пат стоял в очереди за кофе, перед ним было три-четыре человека. Наигранно бодрым шагом я подошел к нему и от всего сердца хлопнул по спине.
— Пат! А ты как здесь?
Широко улыбнувшись в ответ на мою широкую улыбку, он сказал:
— Я тут кое с кем встречаюсь.
Зрачки у него были как блюдца.
— Я тоже. Найдется время для Микки Ди?
— Почему бы и нет?
Мы прошли через кафе, оставили позади ряд автоматических дверей с указателем «выход» и поднялись на эскалаторе к многоярусной автостоянке.
Пат стоял на пару ступенек выше меня.
— Что такое, черт возьми, Микки Ди? — удивленно воззрился он на меня.
— «Макдоналдс», — ответил я так, словно это должно было быть ему известно. Но и то сказать: не ему же приходилось круглые сутки возиться с семилетним ребенком. — Давай, дружище, твой номер!
Пат исполнил несколько движений из репертуара Майкла Джексона.
Теперь мы приближались к автобусной станции.
— Если что-нибудь стрясется, — сказал я, — то я пойду к автобусам и сверну направо к выходу.