Все под контролем
Шрифт:
Однако похмелье едва успело пройти, как ВИРА постигло очередное бедствие. Две недели спустя в Лохолле, графство Арма, наши парни устроили засаду команде ВИРА из Восточного Тирона, [44] когда те пытались взорвать полицейский участок. Из тысячи закаленных бойцов, которыми ВИРА располагала в 1980 году, осталось едва-едва двести пятьдесят, из которых только пятьдесят были боевиками. Наши успехи свели это число к сорока, то есть после операции в Лохолле ВИРА одним махом лишилась одной пятой своих отборных сил. Это была крупнейшая потеря в ходе проведения одной боевой операции с 1921 года. Если бы и дальше дела шли таким ходом, то все участники ВИРА скоро могли бы уместиться в одном такси.
44
Тирон (Тайрон) —
За крупным поражением в Лохолле вскоре последовал безоговорочный провал Джерри Адамса на всебританских выборах. Голосующие за «Шин фейн» как сквозь землю провалились, избиратели-католики сгруппировались вокруг скромной СДЛП. [45] Затем, 31 октября, во время ежегодного съезда «Шин фейн» в Дублине, французские таможенники перехватили небольшое грузовое судно «Эксунд» у берегов Бретани. На борту в качестве рождественского подарка ВИРА от полковника Каддафи обнаружили несколько сот автоматов АК-47, тонны «семтекса», несколько ракет класса «земля-воздух» и столько боеприпасов, что суденышко просто чудом держалось на плаву.
45
Социал-демократическая и рабочая партия.
Поражение было абсолютным. Нечего удивляться, что Джерри Адамс и ВИРА жаждали мести и некоего публичного акта, чтобы показать людям вроде Каддафи и тем американцам ирландского происхождения, которые финансово поддерживали «Норейд», что они еще поборются.
8 ноября, в день памяти погибших в мировых войнах, они заложили тридцатифунтовую бомбу с часовым механизмом в городском мемориале Эннискиллена, графство Фермана. Взрывом были убиты одиннадцать горожан и более шестидесяти получили тяжелые ранения. Реакция общественности была мгновенной. В Дублине выстраивались тысячные очереди, чтобы расписаться в книге соболезнований. В Москве — месте, не слишком известном состраданием, — агентство новостей ТАСС заявило о «варварских убийствах». Но хуже всего для ВИРА было то, что даже американцы ирландского происхождения сочли, что это чересчур. ВИРА оказалась по уши в дерьме. Террористы думали, что взрывы бомб будут приветствовать как победу в их борьбе против власти оккупантов, но все, чего они добились, это того, что весь мир увидел их истинное лицо. Одно дело — убивать «законные» объекты: судей, полицейских, работников сил безопасности, и совсем другое — массовое убийство невинных мирных граждан, которые пришли почтить погибших в день памяти.
Вот почему Гибралтар и стал для меня такой загадкой. Я понимал, для чего Адамс и компания отчаянно стараются показать тающей горстке своих приверженцев, что они все еще в силе, но зачем рисковать снова получить ответный международный удар, как произошло после Эннискиллена? Если бы они взорвали бомбы в Гибралтаре, могли погибнуть не только британские граждане. В это время года сотни иностранных туристов, немалая часть которых прибывает на круизных лайнерах, швартующихся у причала, гуляют по площадям и улицам колонии. Многие из них, как было прекрасно известно ВИРА, американцы. Я никак не мог усмотреть последовательности в их безумии.
Вдруг я подумал, что, быть может, смотрю в телескоп не с той стороны. ВИРА была террористической организацией, но ее присутствие здесь, в Вашингтоне, доказывало, что члены ее к тому же и бизнесмены. Когда дело касалось денег, сектантским разногласиям не оставалось места, тут царили обычные законы алчности и конкуренции. Я знал, что они встречаются с протестантскими околовоенными кругами — регулярно, чтобы обсудить ход дел в наркоторговле, проституции и рэкете, даже чтобы оговорить сферы обслуживания различных фирм такси и места расположения игровых автоматов в провинции. У них имелась соответствующая инфраструктура, знания и оружие, чтобы выступать на первых ролях в преступном мире. Учитывая сотрудничество с другими террористическими организациями по всему миру, открывавшиеся перед ними возможности были практически безграничны. Если так, то я серьезно вляпался.
Внизу, на автостоянке, уже упоминавшаяся парочка застыла, обнимаясь. Оба тоже серьезно вляпались. Последовал прощальный поцелуй, и — хоп! — они расселись по разным машинам.
Я не ждал звонка от Пата до полудня, да и пленки оставалось еще часа на три, так что дел было не очень много: наблюдать вторжение марсиан и слушать болтовню бумажек в мусорной корзине. Мне не сиделось на месте. Нужно было обязательно занять себя чем-нибудь.
Я потряс за плечо Келли. Она что-то промычала и натянула одеяло на голову. Я ласково, негромко сказал ей на ушко:
— Спущусь вниз, принесу чего-нибудь, ладно?
Последовало очень неразборчивое «да». Подобного безразличия я просто не ожидал. До меня понемногу стало доходить, что она уж никак не «жаворонок».
Я снова спустился по аварийной лестнице и прошел под автострадой в кафе «С семи до одиннадцати». Внутри оно очень напоминало Форт Нокс. [46] Через зарешеченное окно была видна игровая площадка, и корейское лицо всплывало в потемках, а затем снова поворачивалось к переносному телевизору. В кафе было очень жарко и воняло сигаретами и пережженными кофейными зернами. Каждый квадратный дюйм стен был исписан указаниями, информировавшими местных злодеев: «В кассе только 50 долларов, все остальное в банке».
46
Хранилище золотого запаса США.
Покупать мне, в общем-то, было нечего; еды у нас в номере скопилось на год, и уж точно было больше бисквитов, чем у мистера Орео. Но мне хотелось побыть какое-то время одному, без Келли. Обхаживать ее было слишком утомительно. Постоянно приходилось что-то делать, проверять, мыть-стирать либо же ворчать, подгоняя ее и заставляя поскорее одеться.
На журнальном стеллаже красовалась еще одна дружелюбная надпись, призывающая не плевать и не читать, а делать покупки. Я прихватил «Вашингтон пост» и еще кипу журналов — для себя и для Келли, даже не удосужившись посмотреть, что это, и просунул деньги в маленькое отверстие в зарешеченном окошке. Кореец был явно обескуражен, поскольку в данном случае его не вынудили пустить в ход мачете, которое, я не сомневался, лежало у него под кассой.
Прогулочным шагом я забрел в вестибюль отеля взять завтрак. Там было оживленно. На прикрепленной к стене консоли, над столом с едой и напитками, стоял телевизор. Как только я стал накладывать еду в три картонные тарелки, как услышал голос ведущего, говорившего о Джордже Митчелле [47] и его участии в процессе мирного урегулирования между Англией и Ирландией. Я услышал также пару словесных выпадов сторонников «Шин фейн» и британского правительства; и те и другие поливали противников помоями, и те и другие утверждали, что это именно они по-настоящему хотят мира.
47
Бывший американский сенатор.
Женский голос прервал мои мысли. Ведущая рассказывала о местных новостях, и, наливая апельсиновый сок для Келли, я почувствовал, как по всему телу у меня забегали мурашки. Женщина говорила о Браунах.
У меня не хватило духу даже обернуться. Какая-нибудь фотография с вечеринки в любой момент могла показаться на экране.
Женщина рассказала зрителям, что полиция не нашла пока никаких новых зацепок, но расследование по делу о похищении семилетней Келли продвинулось благодаря фотороботу мужчины, которого видели, когда он ее увозил. Она сообщила также сведения о моем росте, телосложении и цвете волос.