Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге
Шрифт:
— А есть повод не доверять ей?
— Абсолютно никакого, — со счастливой улыбкой ответил он.
— Вы не упомянули лишь об одном, — сказал я, — о размерах машины. Насколько она велика?
— Если ты думаешь о контейнере, в котором мог бы поместиться пассажир, то нет — для этого она маловата. Это просто цилиндр длиной не более трех футов. Сделан из чего-то вроде металла. С обоих концов имеется нечто вроде решеток, но ни следа какого-либо механизма. Словом, по виду она совершенно не похожа на представления о машинах времени, но по результатам деятельности именно таковой и является. Во-первых, объекты то появляются, то исчезают. Во-вторых, миражи.
— Вы приняли меры, чтобы никто не слонялся в поле действия машины?
— Поставили вокруг забор. Обычно кто-нибудь за ним присматривает, чтобы отгонять прочь приблудных посетителей. Завтра после завтрака первым делом сходим поглядеть на нее.
— А почему не сейчас? — поинтересовался Леонард.
— Нет смысла. Мы почти ничего не увидим — там темно. Однако если желаете…
Леонард отмахнулся.
— Да нет, завтра вполне сойдет.
— Быть может, вы ломаете голову еще над одним вопросом, — добавил Старик Пратер, — как она туда попала. Я уже говорил, что ее нашел садовник. Сначала я заявил, что она упала, потом поправился и сказал, что прибыла. Поправка была не вполне корректной: есть доказательства того, что машина упала — в березовой рощице некоторые ветки поломаны. Это может служить свидетельством движения цилиндра среди крон деревьев.
— Вы сказали «упала», — подчеркнула Мэри. — Упала откуда?
— Толком не знаем, но есть определенные гипотезы на сей счет. Несколько ночей назад к западу отсюда что-то случилось. Сообщали, что в холмах рухнул самолет. Как вы, может быть, помните, это дикая пересеченная местность. Несколько человек видели, как он упал, были высланы поисковые группы, но штука в том, что никакого самолета не было! В выпуске новостей сообщалось, что наблюдатели могли счесть самолетом падающий метеорит. Совершенно очевидно, что кто-то вмешался и замял это дело. Я сделал несколько аккуратных запросов своим вашингтонским друзьям, и по всему выходит, что упал космический корабль. Не из наших — наши все наперечет. Предположение заключается в том, что это мог быть инопланетный корабль.
— А вы решили, что машина времени свалилась с чужого космического корабля, — подытожил Леонард. — Он сломался и…
— Но зачем инопланетному кораблю машина времени? — спросила Мэри.
— Это не машина времени, — вмешался я. — Это двигатель. Двигатель, использующий время как источник энергии.
3
Уснуть я не мог и потому решил немного пройтись. Луна над восточными холмами только что взошла, и ее болезненного света едва-едва хватало на то, чтобы разогнать тьму.
Я закрывал глаза и пытался задремать, но они открывались сами собой, и я просто глазел в потолок — а вернее, в темный прямоугольник на месте потолка.
«Надо же, — думал я, — двигатель! Время в качестве топлива. Боже мой, значит, я прав!» Если эта штука в березовой роще действительно окажется двигателем, то прав был я, а все остальные заблуждались. Более того, если время можно использовать в качестве энергии, то вселенная для нас открыта — не только ближайшие звезды, не только наша Галактика, а вся вселенная, ее самые отдаленные уголки. Ведь если можно манипулировать временем — а использование его в качестве источника энергии свидетельствует, что такое возможно, — то никакие расстояния нам больше не помеха и человек сможет отправляться куда только пожелает.
Я смотрел на звезды и готов был крикнуть им: «Теперь расстояния не в счет! Пусть вы далеки, пусть ваши сестры безумно далеки, далеки настолько, что ни один лучик света, рожденного в их яростно пламенеющих недрах, не в состоянии достичь нашего взора, зато нам самим теперь под силу достичь даже самых тусклых, даже невидимых звезд!»
Вот что я хотел крикнуть, но, конечно же, не стал. Нет смысла кричать на звезды — они слишком безлики.
Я прошел немного вдоль дороги, а потом свернул на тропинку, ведущую к высящейся на холме обсерватории. Поглядев налево, я подумал: «Вот за этим возвышением, в березовой рощице у пруда…» Пытаясь представить лежащий в березовой роще цилиндр, я в тысячный раз задавался вопросом, то ли это, о чем я думаю.
Когда я миновал поворот извилистой тропинки, со скамейки молча встал сидевший там человек. Я остановился, немного испугавшись его внезапного появления: я-то думал, что в такую пору смогу побыть один.
— Чарли Спенсер? — спросил человек. — Неужто Чарли Спенсер?
— Не исключено, — ответил я.
Лицо незнакомца скрывалось в тени, и узнать его я не мог.
— Прошу прошения, что прервал твою прогулку. Я думал, что один здесь. Я Кирби Уинтроп — может, ты меня не помнишь?
Я порылся в памяти, и имя тут же всплыло:
— Ты знаешь, помню! Ты был на год или два моложе. Я частенько гадал, кем же ты стал.
Это, разумеется, было чистейшим вымыслом; с какой стати мне о нем думать?
— Я остался, — сообщил Кирби. — В здешнем воздухе есть что-то такое, что проникает в кровь. Преподаю помаленьку, но больше занимаюсь исследовательской работой. Старик Пратер затащил тебя из-за машины времени?
— Меня и других. Что ты знаешь об этом?
— Практически ничего — это не моя область. Я кибернетик — потому-то и остался здесь. Я часто поднимаюсь на холм, когда здесь тихо, и размышляю.
— Когда речь заходит о кибернетике, то я тут дурак-дураком.
— Это довольно обширное поле деятельности. Я работаю над интеллектом.
— Подумать только!
— Над искусственным интеллектом, — уточнил Кирби.
— Машина может стать разумной?
— На мой взгляд, да.
— Ну что ж, чудесно. Желаю тебе успехов.
Я чувствовал, что теперь, когда появился новый человек, с которым можно поговорить о работе, на Кирби напала охота почесать языком; зато у меня никакой охоты стоять и среди ночи выслушивать излияния как-то не было.
— Пожалуй, пойду обратно, — решил я. — Стало холодновато. Может, теперь смогу заснуть.
Я повернулся, чтобы уйти, но он остановил меня вопросом:
— Чарли, я хочу спросить тебя об одной вещи. Сколько раз за свою жизнь ты говорил собеседникам, что получил образование в Енотовом Ручье?
Вопрос настолько меня ошарашил, что я вновь повернулся к нему.
— Курьезный вопрос.
— Может, оно и так, но все-таки — сколько?
— Не больше, чем требовалось, — ответил я, минуту поколебался, ожидая ответа, но он молчал, и тогда я решил подвести черту. — Рад был повидаться, Кирби.