Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге
Шрифт:
— Боялся моего появления.
— Ну, может, и не без того, но не очень. Разумеется, я несколько смущен, но…
Он оборвал фразу на полуслове. Я отхлебнул шотландского и напомнил:
— Я спрашивал о Мэри.
— Она не появится, — покачал он головой. — Отправилась в противоположном направлении.
— Ты имеешь в виду — в прошлое?
— Точно. Поговорим о ней чуть позже.
— Я смотрю, конструкция пропала. Я заглушил ее?
— Заглушил.
— Я все думал, может Леонард
Он пожал плечами:
— Леонард — вряд ли. Не тот случай. А Старик Пратер… Ну, видишь ли, Пратер этим никогда не занимался. Он вообще никогда ничем не занимался, всегда держался в сторонке. Он оставался только наблюдателем — таков был стиль его жизни; в этом и заключалась его функция. В его распоряжении были люди, выполнявшие его…
— Понял, — перебил я. — Значит, вы его уволокли. Где он теперь?
— Он? Ты имеешь в виду двигатель?
— Вот именно.
— В данный момент в корпусе астрофизики.
— Я что-то не припоминаю…
— Просто он новый. Это первый новый корпус в учебном городке за последние пятьдесят лет. Да еще космодром.
Я приподнялся в кресле, затем снова сел.
— Космодром?..
— Чарли, мы побывали в системе Центавра и на 61-й Лебедя.
— Кто — мы?
— Именно мы. Институт Енотова Ручья.
— Значит, он работает?
— Как зверь.
— Звезды… — произнес я. — Боже мой, мы достигли звезд! Знаешь, когда мы встретились той ночью на холме… В ту ночь я готов был кричать звездам, что мы идем им навстречу. И что же вы там нашли?
— В Центавре — ничего. Там просто три звезды. Это, конечно, любопытно, но планет нет, даже в виде обломков: планетная система так и не сформировалась. В Лебеде планеты есть, целых двенадцать штук, но приземлиться некуда: одни являются метановыми гигантами, на других еще не закончился процесс формирования коры, а одна так близко от своего солнца, что там лишь зола да пепел.
— Значит, другие планеты все-таки существуют.
— Да, миллионы, миллиарды солнечных систем. По крайней мере, мы так считаем.
— Ты все время говоришь «мы». А как насчет остальных? Что думает правительство?
— Чарли, ты не понял — этим открытием владеем только мы, и больше никто.
— Но…
— Понимаю. Они пытались, но мы ответили «нет». Не забывай, что мы частный институт. Сюда не вложено ни гроша из федеральных денег, или денег штата, или любых других…
— Енотов Ручей, — выдавил я, задохнувшись от такой неожиданной перспективы. — Добрый старый Енотов Ручей, всегда полагавшийся только на самого себя…
— Пришлось разработать систему безопасности, — самодовольно продолжал Кирби. — Весь участок буквально опутан самыми разными сенсорами, детекторами и охраной. Это влетает в копеечку.
— Ты сказал, что двигателя здесь нет. Значит, вы смогли построить другие.
— Без проблем. Мы разобрали его на детали, зарисовали их, измерили и сфотографировали. Зарегистрировали все до последнего миллиметра. Мы можем построить сотни таких двигателей, да только…
— Ну?
— Мы не знаем, как он работает, так и не уловили принцип.
— А Леонард?
— Леонард умер, уже много лет назад. Покончил жизнь самоубийством. Но я не уверен, что даже если бы он был жив…
— Еще одно. Вы не решились бы возиться с двигателем, если бы не нашли способ изолироваться от эффекта времени. Мы со Стариком Пратером потыкались вокруг этой…
— Разум, — кратко ответил Кирби.
— То есть как это — разум?
— Ну, помнишь наш ночной разговор? Я сказал, что создаю…
— Разумную машину! — воскликнул я. — Ты это хотел сказать?
— Да, именно это. Искусственный интеллект. В ту ночь я почти завершил работу.
— Значит, Мэри была на верном пути. В тот вечер за обедом она сказала: «Мысль». Телепатическая мысль, нацеленная на двигатель. Видишь ли, вещь должна быть нематериальной. Мы напрочь вывихнули мозги, но так ни к чему и не пришли, хотя догадывались, что какой-нибудь изолятор должен существовать.
И я умолк, ожидая, пока информация как-то уляжется в сознании.
— Правительство наверняка подозревает, — наконец промолвил я, — откуда у вас этот двигатель — из разбившегося космического корабля.
— Да, корабль был, и они заполучили достаточно данных, чтобы в конце концов понять, как он был устроен. Отыскали и немного органической материи — достаточно, чтобы получить отчетливое представление о пассажирах. Правительство, разумеется, подозревает, что был и двигатель, хотя не уверено в этом. А мы не признались в находке. По нашей версии, мы его просто изобрели.
— Но ведь они с самого начала должны были догадаться, что затевается нечто странное, — заметил я. — Хотя бы потому, что мы с Мэри пропали и это надо было как-то объяснить. Не столько из-за меня, сколько из-за Мэри, которая кое-что значила на этом свете.
— Мне стыдно признаться… — Кирби действительно выглядел несколько смущенным. — Мы ничего такого не говорили, но постарались обставить все так, чтобы казалось, будто вы убежали на пару.
— Вот за это Мэри вряд ли сказала бы вам спасибо.
— Что бы там ни было, — заметил он в свое оправдание, — в студенческие годы вы с ней встречались.
— Ты говорил, что Мэри отправилась в прошлое. Откуда вы знаете об этом?
Он немного помолчал, но потом все-таки ответил вопросом на вопрос: