Всё пришедшее после

Георгиев Всеволод

Артур любил бывать у Кости. Тот жил неподалеку, в районе Чистых прудов. Рядом находился кинотеатр «Колизей», а чуть дальше – «Аврора». Туда вполне можно было добраться пешком. Это занимало не больше двадцати минут. Сорок пятый троллейбус довозил его минут за пять.

В субботу после школы он отправился по известному адресу. Во дворе стоял черный ЗИМ, и Артур понял, что к Косте приехал Глеб.

Глеб Лобов подружился с его крестным еще в школе. Когда Костя жил в эвакуации, они с Глебом учились в одном классе. Шла война, семьи московских служащих вывозились

из Москвы. Костя попал к родственникам (к бабушке и дедушке Артура) в соседнюю с Московской область.

Вскоре после войны они с Глебом окончили школу и расстались. Костя получил золотую медаль и, вернувшись в Москву, поступил в университет. Глеб остался в родном городе, учился в педагогическом институте, после нескольких курсов из института ушел, принял монашеский постриг, окончил духовную академию и в тридцать лет стал епископом. В начале шестидесятых после I Всехристианского Мирного Конгресса он уже вошел в Священный Синод Русской Православной Церкви и представлял ее во Всемирном Совете Церквей.

Костя и Глеб сидели за обеденным столом. Глеб привез торт, шоколадные конфеты, яблоки. Костя, как все малопьющие люди, любил сладкое.

Артура усадили, налили чаю, положили огромный кусок торта. Прерванный было разговор продолжался.

– Послушай, – говорил Костя, – насколько я знаю историю, Папа Иоанн XXII правил в четырнадцатом веке, потом был антипапа Иоанн XXIII – в пятнадцатом, и с тех пор Папы себя Иоаннами не называли.

– Все правильно. Когда пять лет назад его избрали Папой и он выбрал себе имя Иоанн XXIII, представляешь, для Ватикана это стало полной неожиданностью. Формально он мог себе это позволить, так как официально низложенный Папа в списке не фигурирует. Фактически же он стал еще одним Иоанном XXIII.

Костя чистил ножом яблоко. Артур тоже заинтересовался:

– А вообще-то как его зовут?

– Звали, – сказал Глеб. – Он умер этим летом. Анжело Джузеппе Ронкалли. Сейчас новый Папа Павел VI.

– А сколько всего было Пап?

– Павел VI считается 264-м.

– Ничего себе!

– У католиков, – сказал Глеб, – есть такой святой, он жил в двенадцатом веке, Малахия. Согласно его пророчеству, до конца света осталось еще три Папы.

– И будет атомная война?

– Нет, атомной войны не будет. А что будет – то нам неведомо. Сказано: побеждающий не потерпит вреда от второй смерти.

– А я читал, – вступил в их разговор Костя, – что такое же пророчество принадлежит розенкрейцерам. И его относят к концу шестнадцатого века.

– Кто такие розенкрейцеры? – спросил Артур.

– Это такое старинное тайное общество.

Артур, удовлетворившись объяснением, атаковал кусок торта.

– Вот слушай, отец мой, – обратился Глеб к Косте, – мне сегодня позвонили из Парижа. Очень странный был звонок.

– Куда позвонили? – Костя перестал жевать яблоко.

– Прямо в резиденцию, на Гагаринский.

– Ну, тогда ясно, почему странный. Они же не дураки, понимают, что всего говорить нельзя.

– Все равно странный! – настаивал Глеб. – Говорили вежливо, по-русски

и без акцента. Предупредили, что в ближайшее время мне придет приглашение из Франции, просили оказать любезность и принять его. Я, конечно, спросил: с чем связано приглашение? Они ответили: с внезапной кончиной Иоанна XXIII.

– Вот тебе раз! Так и сказали? По-русски?

– Ну да! Не Жан такой-то, а Иоанн двадцать третий! Вот тебе история с географией!

– Бывал в Париже?

Глеб кивнул:

– В прошлом году на сессии.

– Поедешь?

Глеб пожал плечами:

– Поживем – увидим.

– Так и сказали: с внезапной кончиной?

– Так и сказали. Хотя Папа Иоанн почил тому уже четыре месяца. Внезапной его кончину, пожалуй, не назовешь – 81 год все-таки. Почти две недели он был при смерти. Одна мексиканская газета даже на один день раньше сообщила о его смерти. – Глеб разгладил бороду. – Как видишь, мотивировка не слишком убедительна.

– Если было два Иоанна XXIII, почему бы не быть и третьему, – тихо заметил Артур.

Костя задумчиво посмотрел на Артура, тот покраснел, но Костя сказал:

– Слова не мальчика, а мужа. Надо подумать, Глеб.

– Ладно, думай, Костя, думай, а мне пора. Хорошо с вами, да надо ехать. – Глеб поднялся.

Артур помнил, что в тот вечер отправился домой вместе с Глебом. На заднем сиденье ЗИМа было просторно, на полу лежал ковер. Спинка переднего сиденья позволяла устроить позади еще два откидных места.

Глеб провез его по вечерней Москве, по бульварам. Они вышли на улице Рылеева. Апартаменты Глеба располагались на первом этаже. В длинном шкафу висели разноцветные церковные облачения. Глеб показал ему свое жилище, вручил две коробки конфет и отправил домой с шофером.

Артур возвращался на «Волге». Автомобиль мышиного цвета с оленем на капоте летел по Садовому кольцу без остановки, точно попадая на зеленые сигналы светофоров. Артур смотрел вперед, ему было хорошо, потому что завтра воскресенье и не надо рано вставать и еще потому что его ждет мама, у него есть интересная книга, а впереди – целый вечер. Он вспомнил чуть встревоженные лица Кости и Глеба. Прошел безмятежный день в стране, привольно раскинувшейся на одной шестой части суши благодаря труду, терпению и крови многих поколений.

«Волга» поравнялась с кинотеатром «Спартак», и Артур вынырнул из сладкой дремоты, готовясь выходить.

Плавно и бесшумно повернув, машина, как акула, приблизилась к его дому и остановилась, подрагивая сильным телом. Артур вышел. Перед аркой дома ему бросилась в глаза афиша: К. Глюк «Орфей». Не задерживаясь, он шагнул под арку.

В этом году Артур успел еще раз встретиться с Глебом у Кости. На этот раз Артур пришел с мамой. Марина и Глеб родились и выросли в одном городе, ходили в одну школу. Дружба с Костей не мешала Глебу в юности ухаживать за ней. Окончив школу, Марина уехала учиться в Москву. В институте она познакомилась с испанцем и влюбилась в синие глаза и шелковые черные волосы. Глеб к этому времени стал иеродиаконом.