Все пройдет...
Шрифт:
Среди братьев рабочий рейтинг Збикрота находился на уровне восьмидесяти пяти баллов, что считалось достаточно высоким показателем. Сам Лоренс то опускался до семидесяти баллов по стобалльной шкале, то - в зависимости от обстоятельств - поднимался до восьмидесяти восьми. Судя по всему, Збикроту особенно нравилось работать с землей, и не только в больших монастырских садах, где братия выращивала для себя овощи, фрукты и даже пшеницу, но и на маленьких, экспериментальных огородах или в теплицах, где он осуществлял причудливые эксперименты по скрещиванию разных сортов растений. Впрочем,
Массив данных, к которым Збикрот добавил шестьдесят восемь байт, давно отправился по назначению, но это ничего не меняло. Несанкционированное вмешательство имело место, а именно такими вещами и занимался Орден. Учитывая время и некоторые другие характеристики, Лоренс предполагал, что поток битов, возможно, содержал сведения о покупках, сделанных гражданами в скобяных и бакалейных лавках. Анализируя эти сведения, можно было выявить отклонения от среднего стандарта, указывающие на то, что кто-то приобретает детали и вещества для изготовления самодельного взрывного устройства. Збикрот работал с подобными данными постоянно; только в день своего исчезновения он проконтролировал шесть информационных потоков. А к седьмому добавил шестьдесят восемь байт - и исчез.
В памяти Лоренса всплыл еще один обрывок информации, который мог оказаться полезным. В Нью-Йорке у Збикрота была сестра... по крайней мере, это установить удалось. Анна Кротовски когда-то жила в кооперативном доме на 23-й улице, неподалеку от Лексингтон-авеню. Эти сведения относились, однако, к периоду четырехлетней давности, когда Збигнев поступил в Орден. С тех пор его сестра куда-то переехала - во всяком случае, ее телефоны не отвечали.
Кооперативный многоквартирник Анны некогда был вполне приличным домом для представителей среднего класса - с красным козырьком над парадным и нишей для консьержа. Теперь он обветшал, козырек выцвел и покосился, в дверной панели не хватало стекол, а дыры были загорожены толстым картоном. Консьержа не было и в помине.
Лоренса, впрочем, не удивили эти признаки запустения и разрухи. Насколько он успел заметить, схожая судьба постигла большинство городских зданий. Чем-то они напоминали ему дом а, которые он видел в Белграде, когда - еще до Ордена - начальник отдела отправил Лоренса в зарубежную командировку, чтобы консультировать сотрудничавших с фирмой внештатных программистов. Белградские дома тоже выглядели заброшенными; лишь некоторые из них были кое-как отремонтированы равнодушными жильцами, которым к тому же остро не хватало нормальных строительных материалов.
Между тем время шло к обеду, и в подъезд дома, где когда-то жила Анна Кротовски, вливался жиденький поток местных обитателей. Наблюдая за ними, Лоренс подметил одну трогательную и грустную деталь: подходя к двери, все эти люди сохраняли на лицах неприступное выражение типичных городских жителей, которое как бы говорило: «Иди своей дорогой, а со мной лучше не связывайся!», но стоило им вступить в вестибюль (Лоренс видел это сквозь уцелевшие стекла), как плечи их устало опускались, они улыбались и кивали друг другу, ставили на пол сумки и портфели, снимали шляпы и приглаживали волосы, словом, начинали вести себя как самые обычные люди.
Все это было хорошо знакомо Лоренсу. Когда-то и у него было как бы два лица: одно он демонстрировал всему миру, а другое приберегал для домашней обстановки. Лишь в Ордене необходимость притворяться перед окружающими отпала. В монастыре Лоренс мог позволить оставаться собой и днем, и ночью.
Немного поколебавшись, он двинулся к двери, и компьютер на поясе сразу завибрировал, реагируя на присутствие зондирующих устройств. Домовая система хотела знать, кто он такой и что у него за дело, и пыталась зафиксировать его приметы, начиная с внешности и заканчивая особенностями походки.
Остановившись у двери парадного, Лоренс отрегулировал интенсивность идущих от личного компьютера сигналов и стал терпеливо ждать. Несколько минут спустя в вестибюль спустился один из жильцов. Это был мужчина среднего возраста, который вел на поводке небольшую собаку - рахитичного шнауцера с начинавшей седеть мордой. Заметив сквозь пыльное стекло неподвижную фигуру Лоренса, он резко остановился, крепче натянув поводок.
– Что вам угодно?
– спросил мужчина сквозь дверь. Открывать ее перед незнакомцем он явно не спешил.
– Здесь живет Анна Кротовски?
– ответил Лоренс вопросом на вопрос.
– Я разыскиваю ее брата.
– Отойдите, пожалуйста, от двери.
– Мужчина смерил его подозрительным взглядом.
Лоренс послушно отступил на пару шагов.
– Скажите, могу я видеть мисс Кротовски?
– повторил он.
Мужчина ненадолго задумался, потом покачал головой.
– Извините, ничем не могу вам помочь, - сказал он, пристально следя за реакцией Лоренса.
– Не знаете или просто не хотите говорить?..
– Нечего вам торчать на крыльце. Если кто-то стоит здесь больше трех минут, система автоматически вызывает полицию.
Убедившись, что Лоренс отошел на безопасное расстояние, мужчина выскользнул из парадного и, захлопнув за собой дверь, торопливо зашагал прочь, волоча за собой пса.
Неудача не обескуражила Лоренса. Он твердо решил попытать счастья еще с кем-нибудь из жильцов, но прежде чем в вестибюль спустился очередной обитатель дома, зазвонил его телефон. Лоренс наклонил голову, чтобы ответить на вызов, но вспомнил, что его регистратор сломан, и полез в нарукавный карман за микрофоном. Этот микрофон был соединен с пульсометром, но в случае необходимости его можно было использовать и для связи.
Отцепив микрофон от «липучки», Лоренс поднес его к губам.
– Алло?
– Это Герта. Хотела узнать, как поживает твоя Аномалия.
– Не очень хорошо, - честно ответил он.
– Я нахожусь у дома сестры, но со мной никто не хочет разговаривать.
– Ты подходишь к незнакомым людям и начинаешь расспрашивать их о соседке, правильно?
Лоренс поморщился.
– Ну, в общем и целом верно. Да, теперь я понимаю, почему у меня ничего не выходит. Но пойми и ты: я чувствую себя в Нью-Йорке этаким Рип ван Винклем. Мне еще нужно освоиться, привыкнуть... Здесь все так изменилось!