Все пули мимо

Забирко Виталий Сергеевич

Впрочем, такой поворот событий для Сашка не в диковинку оказался. В момент саботажников выявили, и начались аресты поголовные да заселение массовое земли бамовской. Враз с бензином дело наладили и, само собой, с электричеством. Вот с продовольствием туже оказалось. Как выяснилось, две трети его из-за рубежа текло (сами-то разучились производить), а как Сашок границы под замок поставил — откуда ему взяться стало? Пришлось карточную систему вводить да пайки, почти что блокадные, назначать.

По всей стране, в отличие от столицы, первые дни вначале всё тихо было. Оно и понятно — госбезопасность, из пепла возрождённая, чётко сработала, весь административный аппарат и прочих политических крикунов, что красных, что белых, в одну

ночь пересажав. Что любопытно, кое-где всё это полное одобрение получило — митинги под кумачовыми знамёнами в поддержку твёрдой власти собирались, речухи пламенные на них толкались… Типа того, что, мол, хоть зарплаты и сейчас не видать, но ради идеи светлой да надежды на будущее потерпеть согласны. Но затем и на периферии маховик недовольства стихийного раскручиваться начал. То шахтёры в Кузбассе за карточки пустые работать отказались, хлеба требуя, то моряки в Приморье свою республику затеять надумали… Ну, с этими-то генералы мои просто обошлись — ввели регулярные войска, настреляли баламутов сколько надо, и как миленькие шахтёры в забой полезли, а моряки на сейнерах в море под конвоем вышли.

А вот как с казаками кубанскими быть, которые тоже свою республику захотели? Казаки — это тебе не профессиональный союз, это образ жизни древнережимной, своего рода четвёртая нация восточнославянская. Их, чтобы утихомирить, всех перестрелять надо. Тут и госбезопасность сплоховала, недооценила обстановку. Начала было как и везде по плану аресты производить, так на следующий день рядовые казаки штурмом тюрьмы взяли, атаманов своих освободили, а гэбистов шашками в капусту порубили. Генералы мои тут же целую танковую армию на них двинули, но Сашок её на границе Краснодарского края остановил.

Я как раз на том совещании, где судьба республики казацкой решалась, был, хотя меня туда и не приглашали. Ва-аще в странном положении я в Кремле очутился, как Сашок свои преобразования начал. Без меня всё решается, мне лишь бумаги, да и то изредка, на подпись подсовывают. Ну, из тех высокопарных, в которых я либо к россиянам обращаюсь, либо ко всему мировому сообществу. А так — больше ни черта не делаю. Зиц-президент, одним словом. Все вокруг мечутся, день и ночь что-то решают, приказывают, а я вроде не у дел. Привидением бестелесным по коридорам слоняюсь, в кабинеты заглядываю, всё вижу, всё слышу, но участия ни в чём не принимаю. Поинтересовался как-то в одном кабинете, как в библиотеку Грозного пройти, так мужик, у которого спрашивал, кажись навсегда заикой стал, пытаясь путь самый короткий растолковать. Видать, что-то не то с царской библиотекой, посему решил я на будущее рта понапрасну не раскрывать, ибо негоже президенту что-либо невпопад ляпнуть либо такое отчебучить, что никто на уши не натянет. Потому хожу везде, на ус мотаю, в уме на будущее откладываю. Придёт и моё время.

Вот так я и в штаб оперативный забрёл.

— …ты понимаешь, какая на Кубани мясорубка начнётся?! — рычит Сашок на армейского генерала. — Увязнем, в лучшем случае, на год! А настроение своих солдат ты учитываешь?! Что такое русского на русского натравить? Да неизвестно куда танки после приказа о наступлении повернут! Подождём. Вначале, где можем, железный порядок установим, а потом и думать над этой проблемой будем. У истории учиться надо — вспомни, как Гитлер Австрию аннексировал. В один момент и без единого выстрела. Так и мы всю территорию себе вернём. Но в своё время.

— А чего с ними чикаться? — басит презрительно генерал ракетно-космических сил, сигаретой в углу рта поигрывая. — У меня на боевом дежурстве три тысячи ядерных ракет. Но Кубани и одной с восемью разделяющимися боеголовками хватит.

Глаза Сашка округляются от неожиданности, набирает он полную грудь воздуха, чтобы на генерала строптивого гневом обрушиться, как вдруг весь генералитет гоготать начинает. И Сашок, что шарик проколотый, враз сникает, улыбку вымученную выдавливая.

— Шутки у тебя, генерал, казарменные… — выдыхает.

А я как тихо вошёл, так же тихонько и выхожу, дверь за собой аккуратно прикрывая. Может, кому и шутки, а мне идея с ядерным оружием весьма интересной показалась. Чем, действительно, не решение всех проблем?

Но Сашок по-своему дела вершил. Где-то к концу первой недели вручил мне текст обращения к нации, где я молодёжь призываю за возрождение страны взяться. Решил он, как мне объяснил, действовать чисто по китайскому образцу, когда Мао культурную революцию запровадил. Честно говоря, я без особого энтузиазма эту речуху призывную перед телекамерой прочитал — не больно в её эффективность поверил. И напрасно. Забыл, как сам юнцом в банде молодёжной состоял, что за чушь тогда в голове была. Стенка на стенку по дури великой друг на друга ходили, морды за просто так друг другу квасили, а затем от ментов пятки салом смазывали. Во, развлекуха была! Поэтому не я, а Сашок прав в своих расчётах оказался. А ну-ка юнцам безусым волю дай, да ещё функции полицейские доверь! Материального интереса в таком возрасте у них почти никакого — не то, что у ментов, насквозь коррумпированных, — зато за президента, им в стране охрану порядка доверившего, кому хошь пасть до ушей порвут. Так что к концу второй недели от старых властных структур в стране одни рожки да ножки остались. Правда, спецы гэбистские тоже времени даром не теряли, под своим крылышком этих самых «пламенных бойцов» за новую жизнь пригрев. Мощный, надо сказать, конгломерат получился. Просто любо-дорого смотреть было, как они офисы фирм торговых громили или рабочих заводы заброшенные восстанавливать загоняли.

На Западе вначале к событиям в России сочувственно отнеслись — как же, покушение на президента, дерьмократию олицетворяющего. Но как Сашок армию с юнцами соединил да порядок казарменный по всей стране устанавливать начал, тут-то великие мира сего и зашевелились. Блин опять мне позвонил и свою обеспокоенность моим курсом высказывать начал. Однако я с ним на эти темы калякать не стал. В мягкой форме объяснил коротко, что водку жрать вместе да дела политические обсуждать я только на равных согласен, а иначе — табачок врозь курить будем. На чём трубку и повесил.

И дня после разговора этого не минуло, как Совет Безопасности при ООН собрался и санкции экономические против России принял. А нам они — что с гуся вода. Мы ещё раньше этих санкций от мира самоизолировались. Как говорится, собака лает, а наш бронепоезд вперёд чешет. Правда, и МИД расейский на эту инициативу ооновскую свою ноту в морду Западу швырнул. Мол, в случае военной провокации со стороны любого государства мы ответим массированным ядерным ударом. Кстати, эту идейку я Сашку подбросил. Уж больно мне шутка генерала сил ракетно-космических понравилась, просто по сердцу пришлась.

Естественно, что такой крутой поворот и в нашей стране далеко не все приветствовали. Верхушки всех партий политических мы, само собой, в первый день состригли, и теперь они на БАМе кайлами орудуют, а не языками чешут. Но пешки неприметные этих партий кое-где остались, толпу мутить начали. За месяц два покушения на мою персону гэбисты в зародыше, до дела не допустив, задавили. А вот третью «пулю» от меня Пупсик отвёл.

А дело так было: несётся рано утречком мой лимузин под охраной по пути привычному из усадьбы в Кремль, меня по улице пустынной на работу везёт, как вдруг из подворотни выныривает паренёк худенький, лет четырнадцати, в очочках, куртке нараспашку — из-под неё рубашка белая проглядывает, а на шее галстук пионерский алеет. А на плече у паренька базука противотанковая к земле его своим весом клонит. В общем, дура, подобная «стингеру», из которого я в своё время самолёт с бывшим вице-премьером замочил, но эта поменьше будет. Так вот, наводит паренёк базуку на мой лимузин и, не раздумывая особо, в меня снарядом бронебойным пуляет.