Все пули мимо
Шрифт:
Ладно, думаю. Хрен с ней, стратегией хозяйской. Я и раньше по лезвию ходил, только на славянское авось надеясь. Зато теперь против стратегии Бонзы есть у меня тактика Пупсика.
Короче, занялся я своими личными делами. Съездил на рынок, ребят для вида проконтролировал, как они службу несут, а затем взял Ломтя и пошёл с ним по рядам продукты закупать. Накупил всего, что надо, в машину загрузил и говорю Ломтю:
— Видел, что и сколько я покупал?
— Ну, видел, — кивает он, но к чему клоню не врубается.
— Теперь
Тут глаза у Ломтя что две плошки делаются.
— У тебя никак баба постоянная завелась? — спрашивает обалдело. — Может, и жениться надумал?
— С чего это ты взял? — теперь и я удивляюсь.
— Да что-то ты в последнее время с нами в кабаках не гужуешься. Всё домой норовишь.
— Мимо цели, — фыркаю. — Это ж где такая баба выищется, чтобы меня заарканить? Родственничек у меня нежданно-негаданно объявился. Сирота и калека. Сам по магазинам ходить не может, а мне недосуг. Кстати, не вздумай с продавцами шустрить — плати, что просят, а я тебе ещё и за доставку надбавлю.
Не стал я ему объяснять, что с ним будет, если удумает меня облапошить. По глазам вижу — свежа в памяти Ломтя моя разборка с Харей, и лишний раз об этом напоминать не требуется.
Махнул я Ломтю на прощание рукой и домой поехал. И только уже в подъезде, когда тяжеленные сумки по лестнице пёр, мне в голову стукнуло: бабку Маньку я рассчитал, продукты домой Ломоть доставлять будет, а вот насчёт хлеба я промашку дал. Молоко-то пастеризованное в холодильнике дней десять простоит, не испортится, а как хлеб свежим неделю сохранить — такого ещё не удумали.
Однако решение нахожу сразу и стучусь в квартиру лечилы. Дверь, естественно, его благоверная распахивает, но встречает меня уже совсем по-другому.
— Здравствуйте, соседушка, — елеем расплывается в умильной улыбке. — Что вы хотели?
— Да вот, — леплю и ей ту же лепуху, что и Ломтю, — родственник у меня сейчас живёт, калека. А я часто в разъездах бываю, по два-три дня дома не ночую. Продуктами, как видите, — на сумки киваю, — я его обеспечиваю, а с хлебом, боюсь, не всегда может получиться. Вы не могли бы хлеб ему каждый день покупать?
— Что вы, что вы — само собой. Себе беру и ему возьму. Какие могут быть затруднения? Соседи мы, как-никак, — сочится радушием благоверная лечилы, но, чувствую, в тоне её некоторый напряг ощущается.
Ага, думаю себе, кажется, усекаю, в чём проблема. Достаю бумажку двадцатибаксовую и ей протягиваю.
— Тогда вот вам на первое время.
— Как можно, что вы, за хлеб… — приторно жеманится она, но баксы тут же исчезают в кармане халата. Я и руки её заметить не успел — как по волшебству.
— Спасибо, что не отказали, — бормочу, поскольку язык во рту уже еле ворочается. Столько слов угодливых пришлось произнести, что просто невтерпёж в ванную захотелось, чтобы рот там с мылом вымыть.
— Если что ещё понадобится, заходите, не стесняйтесь, — щебечет соседка, пока я дверь к себе в квартиру открываю.
«Нишкни, сука!» — взрывается во мне внутренний голос, но вслух выдавливаю из себя последнее, на что оказываюсь способен: — Всенепременно, — и пытаюсь застывшими на лице мышцами изобразить обворожительную улыбку. Подозреваю, гримаса вышла ещё та…
У порога меня Пупсик встречает, сумки выхватывает и на кухню тащит.
— Обед уже на столе! — кричит оттуда.
Я недоумённо застываю на месте.
— А как ты догадался, что я так рано приду? — спрашиваю.
Он из кухни выглядывает, на меня удивлённо смотрит, но тут же взгляд потупляет, краснеет и объясняет так это стеснительно:
— Я ведь ваш каждый шаг за пределами квартиры контролирую… Чтобы ничего непредвиденного не случилось…
Тьфу, чёрт, одёргиваю себя. Ну и вопросы я глупые задаю. Пора бы и привыкнуть к его возможностям.
— Значит, — спрашиваю, — ты и о Ломте, и о соседке в курсе?
— Да… — смущается он ещё больше.
— Ладно. Тогда корми. Чем-то нас сегодня повар из «Националя» порадует?
10
Ровно в семь вечера я стоял на площади как штык и ждал Сашка. Насчёт «ровно в семь» это я, конечно, лапшу вешаю. Был я на площади без пятнадцати семь — как разумею, на «дело» опаздывают только трупы, — прогулялся, покурил на воздухе, а вот уж к месту рандеву подошёл за две минуты до назначенного времени. И тут же ко мне подкатывает тёмно-синяя «тойота» с напрочь чёрными стёклами. Задняя дверца открывается, и слышу изнутри голос Сашка:
— Садись, Борис.
Шустренько вскакиваю в машину, и мы трогаемся.
В салоне, кроме меня, четверо сидят. Сашок на переднем сиденье, рядом водила — белобрысый парень с постоянной усмешкой на губах, видно, тот ещё оторвила, в углу, на заднем сиденье — хмурый мордоворот с комплекцией Сашка, а между нами худенький, с виду ничем не примечательный паренёк. Пять раз с таким знакомься, бадью водки распей, а на улице потом не признаешь. Короче, из разряда «серых мышек». Но где-то я слышал, что именно такие «неприметные» и являются самыми крутыми боевиками.
— Знакомься, — говорит Сашок и начинает представлять: — Валентин, Евгений, Олег.
Валентином оказывается тот самый неприметный (всё-таки правильно я вычислил, если Сашок его первым назвал!), Евгением — хмурый амбал, ну а Олегом, естественно, водила. Я его по морде ехидной сразу про себя Олежкой окрестил.
— Наше вам, — хмыкает Олежка и делает рукой жест, будто приподнимает отсутствующую шляпу.
— А моё — тебе, — парирую.
Олежка недоумённо оглядывается, машина виляет.