Все пути твои грешны
Шрифт:
– Ты замечал, друг мой душевный, что звездолетчики все коренастые, плотно сбитые и мышцы у них бугрятся, как у качков?
– Наверно, а что?
– А ты замечал, что в звездолетчики не берут таких мочалок, как ты?
– Э, полегче, у меня разряд по легкой атлетике!
– Во-первых, тебе его не дали, а во-вторых, тут надо что покруче, чем спортивная ходьба. Короче, готовься, будет больно.
Он выгнал Грека, чтобы пообщаться со звездолетом без лишних ушей. Для скачка надо было серьезно подготовится, просчитать точный маршрут, угол возможного вращения, местоположение пилота во время… Что еще там? Их нашли. Не иначе, как мужик с периферии продал их маршрут. В общем-то и понятно, межпланетная
Чтобы сказал герой Виктор о своем непутевом сыне? Впрочем, ныть было некогда, следовало принять решение. Либо прыгать без подготовки, но тогда был шанс потеряться в космосе и вместо блистательного франта Леванского получить бездумный овощ. Да, психологический фактор при переходе был очень важен. Либо принять бой и испробовать силы Ангуса. Да, ему приходилось отстреливаться от пиратов десятки раз, но они были трусливы и разбегались после первого сбитого звездолета. Сейчас их преследовали вооруженные, хорошо обученные воины, профессионалы. Правда, их звездолеты по-любому уступали биооружию АНГ 2. Корней поймал себя на том, что у него чешутся руки применить военную мощь Ангуса. Но стрелять по братьям-звездолётчикам, по сокурсникам? Готов ли он? Был еще вариант – сдаться и во всем обвинить Сергея.
Леванский уже стоял за спиной и громко сопел.
– Чего ты медлишь? Прыгаем!
– Я думаю, тебя размажет, если я не просчитаю маршрут, а времени нет.
– Так начинай, а я буду держать оборону.
– Против наших? Будешь стрелять по живым существам?
– Я только слегка подрежу крылья звездолетам.
Только там были не земляне и не гвальцы. Это были кетты. Серый сначала слегка прошелся лазером по носам звездолётов, но потом они развернули защитные поля и шутки закончились. Ответный огонь не заставил себя ждать. Кетты были очень обидчивы, особенно воины межпланетной комиссии. Они даже маленького ребенка рассматривали как врага, если у него был игрушечный пистолет. Злые, как собаки, дрались до смерти, были мнительны, везде видели террористов и ненавидели игигов. Людей они просто презирали.
На Ангуса полился шквал огня. Испуганный Леванский прибежал на мостик капитана и, выпучив глаза, сообщил, что броня пробита и возможно через пару секунду они станут звёздной пылью. Плюнув в сердцах, Корней посадил его досчитать маршрут прыжка, при этом прошипел, как змея: «Хоть с этим ты справишься?», а потом включил защитное поле и пошел в купол, где располагалась пушка. Со словами «Виктор, помоги мне», он вошел в поле и выпустил длинные красные стрелы в космос, на существ своей расы. Все было кончено очень быстро. Все пять звездолетов межпланетной комиссии были мертвы. Они выглядели совершенно невредимыми, но признаков жизни не было. Потом он стянул поле еще раз по периметру и швырнул на железо. Просто, чтобы развеять в прах то, что осталось. Сжал зубы и проглотил комок тошноты. «Ты не хотел стрелять по людям, но судьба обманула тебя и послала кеттов. И выбор опять был». Отсидел бы десятка два лет в кеттской тюрьме, потом бы вышел. В кеттской тюрьме можно жить, это не то, что у игигов…
– Эй, Ворон, все в порядке? – Грек тряс его за плечо и совал чип с картой. – Я сделал, посмотри. А где корабли? Нам не надо прыгать? Они ушли?
– Да заткнись ты, и так тошно. Ушли они, Серега, в мир иной…
Леванский не нашел, что на это ответить. Желваки его шевелились, словно жили отдельной жизнью. Он знал, что Корней на две трети считает себя кеттом, и только на оставшуюся треть человеком. В каждом из звездолетов было не меньше десятка солдат и пара командиров. От них не осталось ни молекулы.
– Ты понимаешь, во что мы влезли? Серый, послушай меня внимательно! Я убил своих соотечественников. Они открыли огонь, я имел юридическое право, но это были кетты, и теперь я убийца. И это только начало пути. Сколько мы еще заплатим за эту планету? Давай прыгнем через подпространство и там заляжем на дно на какой-нибудь тихой планетке типа Гвала.
Это был выход. Это было мудрое решение. Но Леванский распрямился, навис над Корнеем и вдруг сильно ударил его по щеке:
– Подбери сопли, салага. Если ты не способен сам вершить свою судьбу, беги. БЕГИ! Я не могу бежать. Я хочу закончить начатое. Пусть будет высокая цена. Пусть полетят щепки, если я буду рубить лес, но я построю рай для землян. Нет ничего важнее. Даже для богов. Вот так.
– Что ж, тогда готовься к прыжку, возможно, это будет конец твоей жизни.
– Тогда ты продолжишь нашу миссию, мечта не должна умереть.
Прозвучало красиво и Корней собрался. Отмыл под струей холодной воды руки, они были словно в чем-то липком и глубоко въевшемся. Врата рая перед ним закрылись. А потом они прыгнули…
Вспоминать больше не было сил. Сердце обливалось кровью. Осталось двенадцать минут. Он уже простился с жизнью. У всех попросил прощения, даже у тех, перед кем не был виноват. Носок левой ноги утонул в жидком дерьме. Мусороуборщик издал утробный звук и собирался погрузиться целиком вместе со своим поплавком, – обугленным черным узником. Тут ему показалось, что на горизонте блеснул огонек. Нет, не может быть… Сучки шакала, его любимые игигочки, беленькие личики, мои божественные сестрички! И после этого он провалился в дерьмо вместе с машиной. Черная горячая каша обняла его и полезла в легкие…
4
Открыл глаза и улыбнулся. Они были добры, усмехались, смотрели отстраненно, никогда не испытывали жалости, никогда не рассматривали жизнь ка-раба значительной. Но никогда не убивали павшего до дна и он посчитал это добротой. Плоские белые лица склонились над ним, смотрели как на ожившего мертвеца, наверное, так оно и было. Он почти любил их. Инстинкт выживания вошел в конфликт с его унынием. Если бы приличия позволяли, он бы даже обнял этих добрых игигских женщин. Они успели, они нашли его и вытащили. Могли бы бросить. Арестантов у них достаточно. Нет же, запачкали свои божественные ручки, испортили пару перчаток… Он обернулся вокруг. Похоже на медицинский бокс. В глазах все плыло и белело. Услышал игигскую речь и отрубился. Было хорошо…
Резкий свет ударил по глазам, потом ворвались звуки, оглушили. Он упал на колени. Кто-то поднял его на ноги. Подкатил комок тошноты. Сколько он не ел, какие ожоги получил? Что теперь будет? Послать его дальше, чем на мусорный астероид, они не могут, это и так самое дно. Разлепил веки и увидел невысокую уродливую женщину. Все они выглядели почти одинаково, но эта была особо отталкивающей. Глаза как у плюшевого мишки, почти лысый череп, нос провален. И руки она сложила на груди, скрестив пальцы. «Начальство прибыло», – понял арестант и промычал кеттское проклятье. Сучки шакала! И так тошно, сейчас еще будут мораль читать.
– Ка-раб Корней-Зенекис Кха-Совура, вы трижды нарушили требования безопасности и утопили дорогостоящую технику.
– Я пытался спасти мусороуборщик, честное слово…
– Не смей открывать рот!
Оказывается, они могли кричать. Корней удивленно моргнул и вдруг утратил точку опоры и опять сполз на пол. На этот раз его никто не трогал, видимо он казался столь презренным, что не нашлось желающих к нему прикасаться. Возможно, пах дерьмом, или кожа обуглилась или … не важно. Ему не хотелось стоять. Он бы закрыл глаза и уснул навсегда. Ее голос резал, как удар хлыста. И свистел, проклятый, свистел в ушах немилосердно.