Всё ради любви
Шрифт:
К четверти седьмого она поняла, что близится катастрофа.
Как семь посетителей могут задать столько работы?!
— Еще воды, пожалуйста…
— Я просила принести пармезан.
— Где наш хлеб?
— А почему не принесли масло?
— Может, ты, Энджела, и великий копирайтер, — сказала ей мама в момент ее очередного появления на кухне, — но чаевые я бы тебе не дала. Ты слишком медлительная.
С этим трудно было поспорить.
Энджи подошла к Файнштайнам и поставила на стол блюдо с каннеллони.
— Сейчас
— Надеюсь, доктор Файнштайн не успеет все доесть к тому моменту, когда ты обслужишь его жену, — неодобрительно проговорила мама. — Мира, делай тефтели крупнее.
Энджи выбежала из кухни и поспешила к столику Файнштайнов. Когда она уже ставила тарелку на стол, звякнул дверной колокольчик. Она поняла, что пришли новые посетители. Только не это!
Она медленно повернулась и увидела Ливви. Та секунду пристально смотрела на нее, а потом расхохоталась:
— Принцесса работает у Десариа? Я не могла не прийти. Я не могла упустить возможность посмеяться над тобой. — Она похлопала Энджи по плечу. — И помочь тебе, — добавила она уже серьезно.
К концу вечера у Энджи дико разболелась голова.
— Ладно! Заявляю со всей ответственностью: в истории не было официантки хуже меня.
Она оглядела себя. Фартук был в красных пятах — это она пролила вино, на рукаве — бежевые пятна от заварного крема. Уберечь брюки ей тоже не удалось: они были вымазаны в томатном соусе. Она села за столик в дальнем углу рядом с Мирой.
— Просто не верится, что я носила кашемир и высокие каблуки. Неудивительно, что Ливви хохочет, глядя на меня.
— Ничего, привыкнешь, — пообещала Мира. — Складывай пока салфетки.
— Честное слово, хуже, наверное, не бывает. — Энджи не могла удержаться от смеха, хотя ей было совсем не весело.
По правде говоря, она не ожидала, что будет так тяжело. В жизни ей все давалось легко. И у нее все получалось, за что бы она ни бралась. Причем получалось хорошо, может, и неидеально, но точно лучше среднего. Она закончила в Лос-Анджелесе Калифорнийский университет — за четыре года, между прочим, — с довольно высоким результатом, и ее взяло на работу лучшее рекламное агентство Сиэтла.
Если честно, вся эта суета с обслуживанием столиков стала для нее самым настоящим шоком.
— Это унизительно.
Мира подняла голову от салфеток.
— Не переживай. За все годы Роза очень редко звонила в ресторан и в последний момент предупреждала, что не выйдет из-за болезни. Обычно она справляется с так называемой толпой. И ты справишься.
— Понимаю, но… — Энджи опустила взгляд на свои руки. На коже следы от ожогов. Хорошо еще, что она пролила горячий соус на себя, а не на миссис Джулиани. — Не знаю, получится ли у меня.
Мира свернула из полотняной салфетки лебедя и подвинула его через стол к сестре. И Энджи сразу вспомнила
— Мне и Ливви потребовались недели, чтобы научиться складывать лебедя. Мы сидели на полу рядом с папой и пытались повторять все его движения. Нам очень хотелось, чтобы он улыбнулся и сказал: «Молодчины, мои принцессы». Мы думали, что у нас все отлично получается, а потом к нам подсела ты и за три попытки научилась его складывать. «Вот ей, — сказал папа, целуя тебя в щеку, — все по плечу».
В другой ситуации Энджи улыбнулась бы этому воспоминанию, но сейчас оно пробудило в ней другие мысли.
— Наверное, вам с Ливви было непросто.
Мира отмахнулась:
— Я имела в виду не это. Этот ресторан — «Десариа», — он у тебя в крови, как и у нас. То, что ты не работала здесь все эти годы, не изменило этого. Ты все равно остаешься одной из нас, и тебе по силам сделать то, что требуется. Папа верил в тебя, мы тоже верим.
— Я боюсь.
Мира улыбнулась:
— Это говоришь не ты.
Энджи повернулась к окну и уставилась на пустую улицу. Листья, кружась, медленно падали на тротуар.
— Это говорит та, какой я стала. — Ей самой было нелегко признаться в этом.
Мира наклонилась к ней:
— Можно начистоту?
— Нельзя. — Энджи попыталась Засмеяться, но, взглянув в открытое лицо сестры, не смогла.
— За последние годы ты стала эгоцентричной. Я не имею в виду эгоистичной. Желание иметь ребенка, а потом смерть Софи — все это сделало тебя: сдержанной. В каком-то смысле одинокой. Ты замкнулась в себе.
«В каком-то смысле одинокой».
Абсолютно верно.
— Я чувствовала себя так, будто меня подвесили на веревке, а подо мной пропасть.
— Ты бы все равно упала.
Энджи задумалась. За один год она потеряла дочь, отца и мужа. Это и есть то самое падение, которого она так боялась, это точно.
— Иногда мне кажется, что я все еще падаю. А по ночам становится вообще невмоготу.
— Может, пора посмотреть вокруг себя?
— У меня есть ресторан. Я пытаюсь.
— Это днем. А когда ресторан закрыт?
Энджи вздохнула.
— Приходится тяжело, — призналась она. — Ночью я сижу над своими записями и делаю пометки.
— Одной работой ты не спасешься.
Энджи очень хотелось поспорить, опровергнуть это утверждение, но она уже знала эту истину, еще с тех пор, когда любила свою работу и пыталась забеременеть.
— Да.
— Может, пора протянуть руку помощи тому, кому еще хуже?
Энджи задумалась. Она вспомнила ту юную девушку, скорее девочку, которую она видела на парковке. Ведь ей на душе стало значительно легче, когда она помогла девочке. В ту ночь она даже проспала до самого утра.