Все равно ты будешь мой, или Увези меня в сказку (Хочу богатого, или Кто не спрятался я не виновата!)
Шрифт:
— Я человека убила.
— Ты?
— Да! А что? — с вызовом произнесла я. — Врача нужно искать своего, чтобы он молчал.
— А может, просто врачу денег дать? Ну кто от денег отказывается, сама посуди?
— От денег никто не отказывается, но врач может все же сообщить о случившемся в милицию. Я тебе говорю, нужен свой человек. Оля, ну подумай хорошенько, пораскинь мозгами. У тебя же масса знакомых!
— Хорошо, — задумчиво ответила Ольга и принялась стучать пальчиком по кнопкам мобильника. — Есть один человек… У него все схвачено. Он должен нам помочь. — Через какое-то время она положила мобильник на колени и вздохнула: — Телефон не отвечает. Вызов идет, но трубку никто не берет. Он просто его не слышит. На дне рождения такой шум, хоть уши затыкай! Я вообще удивляюсь, как твой звонок услышала.
— Тогда поехали на тусовку. Найдем твоего друга.
— А ты дуба по дороге не дашь?
— Не переживай. Я еще поживу.
Я закрыла глаза и зарыдала от боли и унижений. Я не верила, что осталась жива, но теперь я точно знала одно: после того, что мне удалось пережить, я вряд ли смогу доверить свое сердце мужчине и стать абсолютно счастливой. Вряд ли я смогу встретить мужчину, с которым бы мне захотелось прожить вместе долгую жизнь. А еще мне захотелось извиниться перед Лешкой за все то зло, которое я ему причинила.
Ольга пыталась меня успокоить:
— Расскажи, что же с тобой произошло? Где ты была?
— В рабстве, — тихо ответила я и прикусила губу, подумав, что по-другому мое пребывание в доме Бориса не назовешь. — У тебя есть что-нибудь обезболивающее?
— Анальгин в бардачке.
Достав несколько таблеток анальгина, я сунула их в рот и запила водой из бутылки, лежащей в ногах.
— Зачем так много-то? — испуганно спросила Ольга.
— Болит сильно.
— Смотри, не переборщи с анальгином. — Ольга посмотрела на лежащий у меня на коленях пистолет.
— Ань, а ты не хочешь от него избавиться?
— Хочу. Останови где-нибудь.
Ольга остановила машину у моста и, сунув пистолет в черный непрозрачный пакет, уже было собралась бросить его в воду, но я протянула ей мобильный убитого охранника и устало произнесла:
— И это тоже захвати. Туда же клади, в пакет.
— Ты уверена, что хочешь его выкинуть?
— Это улика.
— Как скажешь…
Быстро скинув пакет с моста, Ольга вновь вернулась в машину и надавила на газ.
Подъехав к шумной тусовке, Ольга выскочила из машины и пошла искать своего знакомого. А я смотрела на красивых девушек и подвыпивших классно одетых мужиков, которые считают себя принадлежащими к избранным, и думала, как это они не устают от тусовок? Что ими движет? Постоянное ощущение праздника или желание быть замеченным каким-нибудь светским фотографом и попасть в кадр?
Вокруг роскошные автомобили. За их тонированными стеклами скучают водители. Масса девушек на выданье прогуливаются с бокалами в руках, обсуждая самых завидных и богатых женихов, которые с некоторых пор перестали меня интересовать.
Несмотря на меркантильную сущность, которая начала проявляться во мне с самого раннего детства, я чувствовала себя далекой от этих людей и не понимала те проблемы, с которыми приходилось им сталкиваться. Я поняла, что меня совсем не интересуют разговоры о том, поехать ли этой зимой в Куршевель или нет. Все эти вернисажи, презентации, открытие ресторанов и бутиков и различные модные показы остались где-то в далеком прошлом, и мне начало казаться, что я не имею к ним никакого отношения. Все эти нереально красивые девушки и успешные мужчины со своими светскими беседами и интригами больше не имели ко мне отношения, и, глядя на этих празднующих день рождения людей, больше половины из которых даже не были знакомы с именинником, я чувствовала себя неуютно. Мне казалось, что их светские беседы слишком глупы, потому что в них обсуждались только одни и те же вопросы: где, с кем и когда.
После всего того, что со мной произошло, у меня абсолютно пропал интерес к светской жизни.
Тусовщики живут по своим, ими же придуманным законам. У них своя субкультура, которая непонятна тем, кто не имеет ничего общего с тусовкой. Москва ассоциируется у тусовщиков с витринами дорогих бутиков, модными ресторанами, с фейсконтролем в элитных клубах. Многие из завсегдатаев тусовки стали публичными и известными всей стране людьми. С экранов телевизоров они говорят нам о своей любви к России, но в жизни предпочитают любить ее на расстоянии, проводя слишком много времени за границей. В январе у них Куршевель, в марте — Лондон, в мае — Канны, в июне — Сен-Тропе.
На минуту я отвлеклась от грустных мыслей, увидев садящегося в свою машину Илью. Того самого Илью, который порекомендовал меня Борису и устроил, так сказать, на работу. Несмотря на то что была в одном лифчике, я высунулась из машины и позвала:
— Илья!
Илья тут же направился ко мне. Подойдя поближе, он, видимо, был настолько шокирован моим внешним видом, что какое-то время не мог произнести ни слова.
— Илья, не пугайся, — заговорила я первой, открыв дверцу. — Ничего, что я в неглиже?
— Ничего, — как-то неуверенно ответил Илья и уставился на мою ногу. — Что с тобой?
— Долго рассказывать. Меня Борис подстрелил.
— Ты шутишь?
Илья по-прежнему не отводил взгляда от моей ноги и растерянно хлопал ресницами.
— Да мне шутить некогда.
— Что между вами произошло? Он вроде бы приличный человек.
— Ты уверен? Насчет приличного человека ты погорячился. Кстати, ты когда у Бориса работал, неужели не слышал, что из сарая по ночам доносятся стоны и непонятные звуки?
— А я у него по ночам никогда не работал.
— Значит, тебе повезло.
— Так что все-таки произошло?
— Сам скоро все узнаешь. Я тебя позвала не затем, чтобы на Бориса пожаловаться. Давай договоримся так: ты меня к Борису на работу не устраивал, в дом к нему никогда не привозил, и вообще я его знать не знаю. Если тебя кто спросит, то ты про меня — ни слова.
— А кто меня спросит?
— Да мало ли кто! Кто-нибудь из его друзей. Ты же сейчас работаешь? С кем-то общаешься? А может быть, мною милиция интересуется.