Всё сложно. Как спасти отношения, если вы рассержены, обижены или в отчаянии
Шрифт:
«Я отказываюсь просить прощения»
Летти извинилась за действия, находившиеся вне ее контроля. Однако многие люди не могут попросить прощения даже – или особенно – тогда, когда действительно виноваты. Возможно, они отчаянно желают отмахнуться от чувства вины или выглядеть невинными и хорошими, чтобы убедить других и успокоить себя. Они могут чувствовать, что признание ошибки откроет шлюзы и сделает их уязвимыми для бесконечного потока обиды и обвинений со стороны окружающих.
По бесконечному множеству причин некоторые люди никогда не будут извиняться. Тем, кого в детстве постоянно стыдили, обвиняли и подвергали критике, иногда трудно
Кроме того, в некоторых семьях извинениям уделяют слишком много внимания. Один человек, приходивший ко мне на сеансы, испытывал настоящую аллергию на извинения перед кем бы то ни было. «Родители всегда заставляли меня извиняться перед братом и всегда считали меня во всем виноватым». Его родители говорили: «Извинись перед Скоттом сейчас же!» Потом: «Это извинение никуда не годится. Теперь повтори это так, будто ты действительно просишь прощения!» Весь этот процесс казался ему таким унизительным, что, став взрослым, он принял решение никогда не просить прощения. Если кто-то считал, что он должен извиниться, он лишь отмалчивался или упирался изо всех сил.
Некоторые люди так ругают себя за свои ошибки, что не находят сил для извинений перед другими. «Я достаточно корю себя за то, что сделал, и хочу забыть об этом», – сказала мне Дебора на одном из сеансов. Она не пошла на свадьбу младшей сестры, потому что в это же время проходила профессиональная конференция, где она представляла научную работу. Конференция была запланирована раньше, чем сестра объявила дату свадьбы, и Дебора изначально злилась на сестру за то, что та желала ее присутствия. Но в день свадьбы Дебора испытала ужасное чувство вины из-за своего выбора, и ей захотелось в такой важный момент быть со своей семьей. Ей было так плохо, что она не хотела «говорить об этом» или «делать еще хуже» запоздалыми извинениями. Мысль о новом обсуждении проблемы с сестрой лишь усиливала ощущение собственной уязвимости.
Несколько лет спустя в приливе нежных чувств к сестре Дебора спонтанно написала ей электронное письмо: «Я никогда не говорила тебе, как мне было плохо из-за того, что я не попала на твою свадьбу. В день выступления на этой конференции я думала о том, что я здесь делаю. У меня нет ни объяснения, ни оправдания такому глупому решению». Сестра ответила: «Да, Деб, ты повела себя по-свински». Они больше никогда это не обсуждали, да им и не нужно было. «Сейчас в наших отношениях чувствуется облегчение, – поделилась со мной Дебора. – Это как если бы вернулось доверие, о существовании которого я раньше даже не подозревала».
Те, кому легко извиниться, часто считают себя вправе сказать: «Я ошибся, простите меня». Извинившись, они чувствуют себя лучше. У тех же, кому извиняться трудно, совсем другой жизненный опыт и система ценностей. Извинения они связывают с ухудшением эмоционального состояния, ослаблением своей позиции и важных для себя отношений, с утратой влияния и контроля. В случае с Деборой отправка письма помогла ей подправить прежнюю систему убеждений («обсуждение старой проблемы только все портит»), которая, возможно, защищала ее в прошлом, но теперь больше не шла ей на пользу.
«Я извинюсь только за свою часть вины!»
Каждый из нас по-своему воспринимает извинения. Одна из моих странностей в отношениях с мужем состоит в том, что я предпочитаю извиняться только за свою долю вины –
«Я прошу прощения за мою часть ссоры», – объявляю я Стиву. Я появилась в дверях его кабинета, чтобы помириться. У нас только что случилась глупая ссора, и я явно вижу, что Стив не хочет со мной разговаривать, пока я не извинюсь. «А какова, по-твоему, твоя часть?» – раздраженно спрашивает он. «Сорок процентов», – говорю я. Действительно, я начала критиковать Стива, но он отреагировал слишком эмоционально и сделал из мухи слона. Я пришла к выводу, что его реактивность, безусловно, серьезнее, чем моя грубость, которая его спровоцировала. «Вот как?! – отвечает Стив. – Этого недостаточно». Мы ходим кругами. Все это выглядит по-идиотски даже для нас самих.
К счастью, такой сценарий разыгрывается только в моменты нашей беспечности. Обычно же Стив или я пропускаем непродуктивную модель выяснения отношений а-ля «кто виноват» или «кто первый начал». Один из нас говорит: «Давай прекратим. Я прошу прощения за свою долю вины в том, что произошло». Второй принимает извинения, и вопрос закрыт. Если один из нас в прекрасном расположении духа, второй не сможет довести разговор до ссоры.
«Почему я должен извиниться за это, если это сделала она?»
Подобно нам со Стивом, многим людям очень трудно извиняться, если они чувствуют, что их вину преувеличили или заставляют признать б'oльшую ее часть, чем они заслужили. Как выразился один мужчина, «когда жена критикует меня, я не хочу извиняться, потому что у меня возникает ощущение, будто я кладу голову на плаху. Это несправедливо. Если я прошу прощения, я соглашаюсь с ней, что вся проблема во мне. А это не так». Если нам кажется, что извиниться означает полностью признать свою виновность или проиграть, мы будем считать, что потеряем уважение, и нам трудно выразить, как мы сожалеем о собственном вкладе в возникновение проблемы.
Болезненный тупик
Давайте рассмотрим историю Джейн и Дениз. Теперь они живут на противоположных побережьях, но связаны многолетней дружбой. Когда Джейн усыновила ребенка из Китая, она не посчитала нужным сразу сообщить Дениз о том, что усыновление благополучно завершено. Дениз узнала эту новость от их общего друга и расстроилась, считая, что с ней обошлись, как с посторонней. Она послала Джейн разгромное электронное письмо, требуя извинений за то, что та не сообщила ей столь важную информацию.
Джейн – человек, которому независимо от ситуации сложно признать ошибку и извиниться. Поэтому нападки Дениз и ее настойчивость в том, что Джейн обязана попросить прощения, только усугубили положение. Джейн не ответила на письмо, потому что восприняла критику Дениз как попытку ее отчитать, выходившую за рамки обычной оплошности и предполагавшую ее повиновение.
Джейн сказала мне, что чувствует, будто гнев Дениз и ее требование извинений к чему-то ее обязывают. «Я ничего не должна Дениз! – настаивала она. – Если бы она чаще общалась со мной, я, конечно, упомянула бы об усыновлении. Но обычно я первая звоню или пишу ей, и мне это порядком надоело. Я навестила ее дважды в Сиэтле, но она ни за что не хочет ехать в Филадельфию. Кроме того, я просто забыла сообщить ей об усыновлении. Я не планировала держать ее в неведении специально». Джейн считала, что это Дениз должна извиниться и признать свою роль в создании проблемной ситуации.