Всё созданное Землёй
Шрифт:
Приземлился я на голову какого-то изможденного араба, сбив его с ног. Быстрым шагом направился в проход между двумя пристройками без окон. Миновал человека в феске. Когда он повернулся ко мне спиной, я сорвал с него феску и напялил на себя. Хоть какая-то маскировка.
Не доходя угла здания, я перешел на более спокойный шаг. Погони не было слышно.
Я оказался в довольно странном месте. Кругом валялись строительные материалы, ведра, доски, пластик, кирпич. На мгновение мне показалось, что площадка, на которой я находился, обнесена неровной стеной. Но потом я понял, что это линия фальшивых магазинов. Я оказался между их фасадами. Меня наполнила тревога, но не по поводу погони. Это была тревога иного свойства.
Я опять начал сознавать призрачность реальности. В этот момент жизнь казалась мне чем-то вроде пошлой афишки, которую расклейщик одним движением может сорвать со стены и обнажить действительность. Я закачался, выставил вперед руки.
Мои ноздри уловили странный сладковатый запах. Что это было? Фиалки? Домашние цветы? Жареный лук? Я говорю о странных вещах, но мне казалось, я знаю этот запах, чувствовал его раньше, только не помню где. Я уже почти падал, когда кто-то коснулся моих пальцев.
Это была Джастин.
– Ноул, я покажу вам дорогу, - сказала она.
– Вы? Но я думал...
– Нельзя терять время!
Она побежала вперед и открыла одну из фальшивых дверей. Мы кинулись через фальшивый коридор без потолка, открытый небу. Он был странно наклонен, и я видел океан. Под ногами был пляж. Мы перебежали к другому зданию, которое вначале показалось мне церковью. Но это был отель. Джастин казалась неутомимой, взлетая по лестнице. Наконец, она остановилась перед какой-то дверью, и я ее догнал. Я задыхался, мне было страшно.
– Входите, - сказала она, открывая дверь.
Мы оказались в гостиной, полной деревьев и декоративных растений. Некоторые росли прямо из пола.
Были здесь и машины, которые передвигались между растениями, вращая крошечными крыльями. Меня напугала листва, затемнявшая дальнюю стену, и я почувствовал себя в опасности. Взглянув на Джастин, я увидел, что она очень бледна. Я потянулся к ней, чтобы обнять и защитить, но внезапно передо мной выросла Фигура! Наверное, она пряталась за каким-нибудь деревом.
Я в бешенстве схватил ее за ворот, но она вдруг исчезла, и я лишь ощутил на своей щеке ее дыхание.
– Кто это был?
– спросил я Джастин.
– Она просто пришла взглянуть на тебя, ведь ты так близок к смерти.
– Тогда при чем здесь ты?
Опять эта безжалостная улыбка.
– Я всегда возле смерти. Я ненавижу жизнь, а смерть мой союзник.
Между деревьев стояла кушетка, освещенная тусклым светом. Я посоветовал Джастин прилечь и отдохнуть. Она согласилась, сказав, что сначала должна полить растения. Она взяла ярко-красный кувшин с длинным носиком и принялась ходить между деревьями, поливая корни. Я прилег на вторую кушетку, наблюдая за действиями Джастин.
Закончив работу, Джастин подошла к своей кушетке, поставила рядом кувшин, легла. Я захотел встать и подойти, но обнаружил, что не в состоянии этого сделать. Казалось, что причина в кувшине: у Джастин он был, у меня нет.
И тут я увидел, что с деревьями происходит что-то неладное. Они беспорядочно корчились. Я догадался, что они умирают, вздрагивая в смертельной агонии. Случайно или намеренно, но Джастин отравила деревья. Листья чернели, стебли и ветви болезненно содрогались.
Я в отчаянии потянулся к Джастин. Она казалась очень маленькой, бледной и незаметной. Ее губы были слегка приоткрыты, и я со слезами бросился к ее кушетке.
Кушетка тотчас превратилась в грубую белую поверхность. Я медленно и с трудом поднял глаза.
Я лежал внутри бетонной трубы. Плечи упирались в стенки, я мог повернуть лишь голову. Во мне росло ощущение упущенной возможности что-нибудь понять. Будучи ничем, я был всюду. Даже внутри бетонной трубы. Я мог бить струей через сточные трубы нереальности.
Хотя главная цель этого повествования - показать картину эпохи, в которой я жил, и лишь затем - самого себя, я не могу показывать себя вне тех ситуаций, где находил временный приют. Возможно, мой скелет живет внутри меня своей жизнью, глядя на вселенную своими глазами. Когда человек представляет себе образ скелета, мыслящего о космологии и о первопричинах, это увеличивает чувство ответственности.
Итак, я лежал в бетонной трубе, постепенно возвращаясь в нормальное состояние. Повернув голову, я увидел снаружи стену магазина и строительный мусор, по которому недавно ходил. Я подумал, что стало еще одной галлюцинацией больше. Сколько же мне осталось жить до окончательного ухода в нереальный мир? После последнего своего сна я ощущал необъяснимое отвращение.
Однако, откинув от себя весь этот самоанализ, я понял, что Исрат и его приятели наверняка обыскивают эту территорию. Мне следовало убираться отсюда и поскорее.
Но мужество покинуло меня. Я не мог решиться выйти и подставить себя под зажигательные пули. В конце концов, я должен был считаться со своим скелетом. Действуя по линии наименьшего сопротивления, я медленно пополз вниз по трубе.
Темнота впереди, по мере моего продвижения, густела, а круг света позади уменьшался. Я полз, пока, наконец, не натолкнулся на что-то твердое. Мои пальцы ощутили металл. Я надавил, и заслонка открылась. Я, не раздумывая, выскочил.
Я оказался в большой пустой комнате. У противоположной стены стоял телефонный распределительный щит, на полу лежали катушки с кабелем, валялись инструменты. Видимо, я полз по трубе, в которой должны были проложить линию связи.
Было тихо, и я подумал, что сейчас, наверное, полдень, и все ждут, пока спадет жара. На другой стороне комнаты была дверь; я вышел, спустился в коридор. Проходя мимо негритянки, удивленной моим появлением, я сказал: "Доброе утро" и пошел дальше. Наконец, я оказался на улице.
Шагая, надеясь обнаружить какое-нибудь надежное убежище, я поражался, насколько диковинным был Вэлвис Бэй.
Город был явно спланирован с размахом, но не доведен до конца. Множество узких улочек заканчивались тупиками и походили на постоялые дворы. Узкие улочки, собираясь вместе, образовывали площади с кафе, магазинами и прочими увеселительными заведениями. Эти кварталы казались частью больших кварталов, которые разрезались прямыми широкими улицами. Были и вовсе громадные кварталы, просторные, как парки, с бассейнами и огромными белыми зданиями. Но очень многое было не закончено, не достроено. Некоторые дома были обозначены лишь фундаментом, магазины были не освещены, в бассейнах отсутствовала вода. Молодые деревья погибали, как и в моем сне. На совершенно новых домах уже образовались трещины. Кое-где валялись куски отвалившихся от стен фасадов.