Все способные держать оружие…
Шрифт:
Звено Врангеля – он сам, Саша Балахнин и Макс Потылицын, давний друг Врангеля, – сидело в нашей машине, два других звена с хорошим ручным пулеметом «РПВТ» – во второй. Ребята тоже слушали радио…
Трудно поверить, но только сейчас до нас понемногу доходило все.
Вернулся капитан, а с ним – тот самый Выдра, на котором нынче сошелся клином свет. Они забрались в салон, сдирая с себя дождевики, и сразу запахло мокрым войлоком. Никогда до этого я Выдру, естественно, не видел, однако спутать его с кем-либо было нереально. Выдра походил на ожившую каменную, бабу, каких
Хозяин Медной горы…
– Ага! – сказал он, увидев меня. – Ну, здравствуй, здравствуй…
Рукопожатие его было осторожным – он сознавал свою силу. Моя рука как бы побывала под паровым молотом, направляемым умелым кузнецом.
– А пройдет машинёшка-то? – тут же обеспокоился Выдра. – Дорога там никака, а по дожжу так вовсе смерть.
– Пройдет, – сказал капитан. – Значит, Тимофеич, говоришь – не геологи?
– Не. Геологов я за версту с подветра распознаю. А в тех, понимаш, чё-то лажненькое тако вот… не объяснить. Ну все как у геологов, а не геологи.
– Так заявить надо было.
– Не. Эт не по нам. Заявлять. Не. Капитан втянул воздух уголком рта.
– Да, – сказал он. – Знакомо. Там, Тимофеич, под стенами – уже две сотни наших легло, а сколько еще ляжет – представить страшно. ~ Эттак… – сказал Выдра и замолчал.
– Так куда ехать? – капитан вздохнул, перебрался в перед, сел за руль.
– Скрозь деревню, и по леву руку просек увидишь… Мы тронулись и второй «медведь» тут же зарычал мотором.
Дорога и сквозь деревню была так себе, в выбоинах и ухабах, а по просеке, давно заросшей тонким осинником, шла и вовсе колея. «Медведь» нырял в какие-то ямы, переваливался грузно с боку на бок, но пер и пер – вверх и вперед.
– Кто дорогу-то так разбил, а, Тимофеич?
– пересиливая мотор, крикнул капитан.
– А лесовозы. Третье лето только как кончили деляну сводить. Ангельску рощу продали, слыш? Вот так так… Така роща была! Эх, химики…
– Это где Агафонов скит стоял?
– Точно так. А ты почем про скит знаш?
– Да кто же про него не знает… Зден Рышардович, перелезайте-ка сюда, на переднее, разговор есть.
– Слушаюсь… – я полез на переднее – и крепко приложился теменем о трапецию, на которой в бою сидит пулеметчик. Боль была адская, а в следующую секунду на лоб хлынула кровь. – Матка бозка…
Меня тут же за штаны утянули назад, с прибаутками промыли водкой дыру в скальпе и перевязали зеленым полевым бинтом; только минут через десять я выполнил приказ капитана: сел на переднее и приготовился к разговору.
– А щас во-он от того валуна направо, – показал Выдра.
Валуном Выдра назвал серую округлую скалу размером с четырехэтажный дом. Наверху синей краской кто-то написал: «Мы – колчаковцы». За скалой от разбитой лесовозной дороги по ложбине уходила зеленая тропа, по которой прежде ездили разве что на конях.
– Грибов-то! – восхитился капитан.
Тропа была красна от
– А так грибной нынче год, – охотно отозвался Выд-ра. – Не знам, куда и девать.
Все бочата уже засолили. Вот ежли вернемся, рыжиками угощу. Со сметаной под семеновскую – ух как здорово хороши.
– Особенно после баньки, – сказал капитан.
– Эт ты верно подметил, капитан, – согласился Выдра. – Куда ж без баньки-то?
Никак нельзя.
– Зден Рышардович, вы уже поняли, что нам предстоит? – спросил капитан, не поворачивая ко мне лица. Я видел его в профиль: почти мефистофельское лицо, только коротконосое.
– Идти под землей, – сказал я. – Авось куда-нибудь придем.
– И даже не совсем авось. Я сам удивился, когда узнал, сколько здесь было вырыто всяческих шахт и штолен. Что вы хотите, золотоносный когда-то участок. Да и сейчас кое-что попадается. Слышали, как один американский сержант нашел самородок?
– Слышал.
– Но черт бы с ним, с золотом. Тимофеич, однако, говорит, что знает вход в старую шахту. И что этот вход с месяц назад разыскивали какие-то люди.
– Это я слышал.
– Так вот: старая эта шахта имеет коридоры, проходящие, видимо, неподалеку от капониров. Когда эти капониры строили, дважды натыкались на пустоты. Это мне генерал все-таки сказал. Ублюдок. Ненавижу таких. Знаете, как он вне базы оказался? А, впрочем, черт с ним. Язык марать не хочется. Должен сказать, дорогой мой Зден Рышардович, есть у меня одно ничем существенным не подкрепленное предположение, что новостройка… вернее, новокопка американцев с этой старой шахтой напрямую связана.
– Почему вы так думаете?
– Ну… например, самородок в отвале. И еще кое-что. Косвенные признаки.
Всяческие умолчания. Интуиция, в конце концов. Да вы же и сами все понимаете…
Тимоти, подумал я. Ну, конечно.
– Не все, – сказал я. – Например, не понимаю, почему вдруг именно я…
Капитан быстро посмотрел на меня, потом вновь уставился на дорогу.
– Главным образом потому, что вы единственный специалист по вычислительным системам в пределах досягаемости, – сказал он.
Так, подумал я.
– Значит, вы всерьез считаете, что мы имеем шанс попасть в командный бункер?
– А у нас просто нет другого выхода…
Он сказал это тихо и равнодушно, и я сразу понял – да, другого выхода нет.
Выдра просунулся сзади, навалился грудью на кожух мотора.
– Щас налево будет – вот там сторожно надо… Пейзаж вдруг переменился рывком – будто при склейке киноленты. Только что были березы, папоротники по горло – и вдруг ковер жесткого стелющегося кустарника, из которого высовываются темные камни. Дорога пропала совсем, «медведь» закачался и запрыгал резче. Во-во-во! – ткнул куда-то в сторону толстым пальцем Выдра. Мы резко свернули и вкатились в лощину, уходящую круто вниз. Еще полсотни метров – и справа открылось вполне тянь-шанского вида ущелье: серые осыпи и черные скалы-жандармы, редкие сосенки… Видно было, как дорога уходит на самое дно, в буро-зеленую пену, сквозь которую проступает черный извилистый пунктир речки.