Все страхи мира
Шрифт:
— Господин президент, — раздался голос генерала Борштейна, — майор Костелло сообщил вам все, что мог.
— Генерал, вы сказали, что мы увидим нечто полезное во время пролёта спутника над ракетными базами. Что мы увидели?
— Сэр, возможно, то обстоятельство, что в Алейске ведётся напряжённая работа с ракетами, может иметь значение.
— Но вы не знаете, что это за работа!
— Действительно, сэр, мы этого не знаем, — смущённо признался Борштейн.
— Может быть, они готовят ракеты к запуску?
— Мы не можем исключить такую возможность, сэр.
— Боже мой!
— Роберт, — сказала советник по национальной
— Элизабет, у нас нет времени на это. — Фаулер овладел собой. — Нам нужно держать себя в руках и не упускать контроля над ситуацией. Мы должны убедить Нармонова.
— Роберт, разве ты не видишь! Это не он! Только в этом случае события поддаются логическому объяснению. Мы не знаем, с кем ведём переговоры!
— Так что же нам следует предпринять?
— Я не знаю!
— Ну что ж, кто бы это ни был, они не стремятся к ядерной войне. Этого не хочет никто. Иначе нужно быть безумцем, — почти по-отечески заверил её президент.
— Ты уверен в этом? Роберт, ты действительно уверен? Ведь они пытались убить нас!
— Даже если это и так, нам нельзя обращать на это внимание.
— Но мы не можем позволить себе это. Если они пытались один раз, они сделают новую попытку! Неужели ты не понимаешь?
Элен Д'Агустино, которая стояла в нескольких футах позади президента, ещё раз отметила, что правильно оценила Лиз Эллиот ещё прошлым летом. Она не просто груба и высокомерна, но и труслива. И какие она может давать советы президенту? Фаулер встал и направился в туалет. Пит Коннор пошёл следом за ним до самой двери, потому что даже это «путешествие» президенты не имеют права совершать в одиночку. Дага посмотрела вниз — на доктора Эллиот. Лицо её отражало… Что? Страх? — спросила себя агент Секретной службы. Нет, что-то иное, что-то за пределами страха. Элен тоже была испугана и наверняка не меньше доктора Эллиот, но ведь она не советник… К ней никто не обращался за советом, никто не просил её помочь разобраться в этом безумии. Да, конечно, в происходящем не было никакой логики, никакого смысла. Просто никакого. Но ведь в её обязанности не входило оценивать обстановку, это было обязанностью доктора Эллиот.
— Установил контакт, — произнёс один из операторов на «Морском дьяволе-1-3». — Буй три, пеленг два-один-пять… скорость вращения винта… один винт… контакт с атомной подводной лодкой! Это не американская подлодка, винт не американский.
— Слышу его на четвёртом, — заметил второй акустик. — Да, она прёт полным ходом; судя по числу оборотов винта, скорость больше двадцати узлов, может быть двадцать пять, пеленг с моего буя три-ноль-ноль.
— Хорошо, — произнёс офицер-тактик. — Засёк координаты. Назовите курс.
— У меня пеленг сейчас два-один-ноль! — отозвался первый акустик. — Парниша мчится сломя голову!
Две минуты спустя стало ясно, что обнаруженная подлодка несётся прямо к ракетоносцу «Мэн».
— Неужели это возможно? — спросил Джим Росселли. Радиограмма поступила с Кодиака прямо в Национальный военный командный центр — НВКЦ. Командир патрульной эскадрильи не знал, что делать, и требовал указаний. Кодовое обозначение радиограммы «Красная ракета», копия её поступила также в штаб командующего Тихоокеанским флотом, который тоже вот-вот затребует указаний сверху.
— Что случилось? —
— Он направляется прямо к месту, где находится «Мэн». Откуда он знает его координаты?
— А мы как их узнали?
— По аварийному бую — Боже, этот идиот так и остался у буя, не отошёл от него?
— Может, сообщить президенту? — посоветовал подполковник Барнс.
— Другого не остаётся. — И капитан первого ранга Росселли поднял трубку телефона.
— Президент слушает.
— Сэр, говорит капитан первого ранга Джим Росселли из НВКЦ. У нас вышла из строя подводная лодка в Аляскинском заливе, ракетоносец «Мэн» класса «Огайо». У неё повреждён винт, сэр, и она не может маневрировать. Прямо к ней направляется ударная советская субмарина, расстояние между ними около десяти миль. Наш противолодочный самолёт «Орион Р-ЗС» следит за русской подлодкой. Сэр, нам требуются указания.
— Я считал, что русские не способны следить за нашими подводными ракетоносцами.
— Совершенно верно, сэр, никто не обладает такими возможностями, но в данном случае они, должно быть, воспользовались радиопеленгом, когда наша подлодка запросила помощь. «Мэн» является одной из составляющих Единого интегрированного оперативного плана, ЕИОП, и находится сейчас в состоянии боевой готовности номер два. Таким образом, и «Орион», охраняющий подлодку с воздуха, тоже подчиняется этому уровню готовности. Сэр, они просят указаний, как им поступить.
— Насколько важную роль играет «Мэн»?
На этот вопрос решил ответить генерал Фремонт.
— Сэр, на борту «Мэна» находится свыше двухсот боеголовок, обладающих очень высокой точностью. Если русские выведут его из строя, это нанесёт нам тяжёлый удар.
— Насколько тяжёлый?
— Сэр, тогда в нашем плане боевых действий возникнет большая дыра. На борту «Мэна» ракеты D-5, нацеленные на контрудар. Они должны нанести ядерный удар по ракетным базам и отдельным центрам управления. Если с «Мэном» что-нибудь случится, нам понадобятся буквально часы, чтобы заполнить этот пробел в плане боевых действий.
— Капитан первого ранга Росселли, вы принадлежите к Военно-морскому флоту?
— Да, господин президент. Должен добавить, что ещё несколько месяцев назад был командиром «золотой команды» ракетоносца «Мэн».
— Сколько у нас времени на принятие решения?
— Сэр, русская «Акула» движется со скоростью в двадцать пять узлов и находится сейчас в двадцати тысячах ярдов от нашей лодки. С технической точки зрения, они уже сейчас могут произвести торпедный залп.
— Какие у нас варианты?
— Вы можете отдать приказ об атаке или не отдавать его.
— Генерал Фремонт?
— Господин президент… Нет, позвольте спросить капитана первого ранга Росселли.
— Слушаю вас, генерал.
— Вы уверены, что русская подводная лодка движется прямо на нашу субмарину?
— Данные говорят об этом очень красноречиво, сэр.
— Господин президент, мне кажется, мы должны принять меры по защите наших стратегических сил. Русским, конечно, не понравится, что мы напали на их подводную лодку, но эта ударная подлодка и не имеет стратегического значения. Если они потребуют объяснений, мы сумеем их дать. Сейчас мне хотелось бы понять, почему они направили свою ударную подлодку на наш ракетоносец. Они не могли не знать, что это встревожит нас.