Все сюрпризы осени

Беленкова Ксения

– Даже не представляю, как они могли встречаться столько времени подряд, – шепнула я в ответ Жанне, кивая в сторону Риты и Тимура. – Оба себе на уме!

Видимо, мой шепот оказался не так тих, как мне бы хотелось. Зябликова и Юсупов уставились на меня с нескрываемой злобой.

– Помалкивала бы, – усмехнулся Федя.

– Раз у самой ума нет, – подтвердил Глеб.

– Вот-вот, – наконец позволила себе высказаться Таня, пригрозив мне маленьким кулачком.

Тимур и Рита что-то грозно пробурчали себе под носы, видимо, сочли ниже своего

достоинства доходчиво высказываться по поводу друг друга. А мне захотелось проглотить свой язык. Но вместо этого я вдруг ляпнула:

– А вы, свора собак, не тявкайте! – потом показала всем язык и дала деру.

За мной припустил Тимур. Видимо, остальные не сильно обиделись на «собак», скорее это было для них комплиментом. Я летала по школьным коридорам, как шальная пуля, а Юсупов почти что наступал мне на пятки. В конце концов схватил чуть ли не за шкирку и приподнял над полом. Я взглянула ему в лицо и готова была тут же отдать концы со страху. Ноздри Тимура раздувались, брови сошлись в одну, желваки ходили туда-сюда, как заведенные. Поначалу он просто шипел, а я затаила дыхание в ожидании расплаты.

– Это все из-за вас, Лисицыны! – сквозь зубы выдавил Юсупов. – Мерзкая семейка. Ненавижу…

Некоторое время Тимур так и держал меня в нескольких сантиметрах от пола, не зная, что со мной делать. А потом отпустил и, больше не посмотрев, отошел в сторону, поморщившись, будто от падали. Тут подоспели Федя с Глебом, но, поняв, что битва позади, просто похлопали Тимура по спине – мол, не нервничай по пустяковым поводам, старина! А я так и стояла, пошатываясь, на месте, пока не почувствовала привычное дыхание Филиппа.

– Живая! – ощупывала меня Жанна. – Ну ты, подруга, даешь!..

У меня же на душе было так противно, точно я наелась сырых улиток и они теперь болтались внутри – склизкие, липкие. Мне захотелось выйти на улицу и как следует продышаться, чтобы голова наконец заработала.

Осень брала свое, небо хмурилось, шел дождь. Погода была под стать моему настроению. Не раскрывая зонта, я потопала в дождь. Отмахнувшись от Жанны и Филиппа, я шла все дальше и дальше от школы, с каждым шагом упираясь в стену дождя. Вот бы он смог смыть с меня весь этот налет бравады, смелости и лжи. Позади оставались пропущенные уроки. Но я не представляла, как зайду сейчас в один класс со всеми этими Тимурами, Ритами, Таньками, Федями и Глебами… Только не сегодня!

* * *

Через несколько дней, поняв, что ситуация сама собой никак не разрешается, я надумала поговорить с Денисом. О том, что мой брат начал встречаться с Зябликовой, знала, кажется, уже вся школа. И это была моя первая робкая попытка разлучить их, но я делала на нее неоправданно высокие ставки. Думала, вот сейчас расскажу Дэну правду про Ритку, и брат сразу все поймет. Станет меня благодарить и все такое. «Ты раскрыла мне глаза на истину, – он начнет стучать ладонью по лбу. – А я, дурак, и не догадывался, с кем связался!»

Но вышло все вовсе не так.

Как-то вечером

Денис слушал музыку у себя в комнате. Мордаха у него была, как у кота, поймавшего с дюжину мышей.

– Что слушаешь? – я уселась в крутящееся кресло.

– Pomplamoose…

Денис запрыгал по комнате, изображая сумасшедшего, сбежавшего из клиники. На мониторе компьютера какой-то лысеющий мужик занимался ровно тем же. А потом возникла девчонка, по виду немногим старше нас. Она пела что-то про сентябрь.

– Ничего так, – я миролюбиво кивнула на экран. – Живенько.

– Ага, симпатичные и веселые ребята. Молодцы! – и Денис начал подпевать под нос: – Па-дуду, па-дуду, па-дуда…

Я долго смотрела на него, собираясь с духом и не зная, с чего начать. А начала почему-то с этого странного вопроса:

– Дэн, а о чем ты мечтаешь?

– Ну, не знаю, – Денис сделал музыку потише. – В институт поступить.

Я не выдержала и рассмеялась:

– Ну что это за мечта, сам подумай? С твоим-то умом и папиными связями поступление в институт, считай, – решенный факт! Придумай что-нибудь стоящее.

И тут взгляд Дениса устремился к потолку, уголки губ поползли в стороны. «Что-нибудь стоящее» явно пришло ему на ум, но, взглянув на меня, братец будто осекся и сказал:

– Не знаю, что стоящее? – И, ухмыльнувшись, предложил: – О миллионе мечтать?

Вечно он все в шутку переводил, мне даже стало обидно.

– Эх ты, – вздохнула я. – А мне вот хочется, чтобы все были счастливы!

– Глупая.

– Почему глупая?

– Ну, сама подумай, – Денис присел на подлокотник дивана. – Мало ли кому что для счастья надо. Какой-нибудь злодей спит и видит кучу трупов, а вору снятся ограбленные им банки. Вот тебе и счастье для всех…

– Да, не получается, – пришлось признать правоту Дениса. – Так о чем же мечтать?

– О малом и достижимом, – подмигнул Денис. – И глядишь, мало-помалу притопаешь к большому счастью. В масштабах отдельно взятой личности, конечно. Остальное – утопия.

Да, Денис умел наворотить умных слов так, что и не поспоришь. Хотя мне всегда приятнее было мечтать о чем-то недостижимом. То, чего можно добиться самой, вроде как не мечта, а желание. Мечта же, по сути, и должна быть утопией. Ее не надо достигать, она просто должна направлять… хотя мне всегда сложно выражать словами такие вещи. Поэтому я ничего не ответила Денису. Зато вспомнила о причине своего прихода. Пора было брать быка за рога.

– Хорошо, давай о малом и достижимом, – якобы смирилась я. – Заботясь о счастье ближнего, я не могу молчать! Твоя Ритка – стерва и гадина. И если ты сам еще не разобрался в этом, то спешу доложить…

Затем я в лицах пересказала Денису весь наш недавний разговор с Зябликовой. Я была уверена, что теперь Денис разочаруется в Ритке, поняв, какая она двуличная особа. Но не тут-то было! Братец выслушал меня внимательно, но с ответом не спешил.

– Надеюсь, теперь ты перестанешь с ней общаться? – насела на него я.