Все там будем
Шрифт:
Прихожане слушали отца Паисия, входившего в раж, открыв рты. А проповедь священника приобретала все более апокалиптический характер.
– Не сказано ли в Евангелии, что легче верблюду проползти в узкую дверцу храма, - вопрошал, потрясая Библией, отец Паисий, - а если сказано так, то почему Италия эта богомерзкая живет в сытости и довольстве в то время, как… мы… голодаем, нищенствуем и побираемся! А ведь кто истинные христиане, дети мои? Итальянцы ли, продавшиеся неверной латинской вере? Нет! Мы истинные дети во Христе, стало быть, и нам всем владеть! Итак, отнять все у нечестивых и отдать чистым!
Проповедь становилась все более ясной и прозрачной. Прихожане, все еще не закрывая рты,
– Отнять все у нечистых, - пронеслось по церкви, - и отдать чистым…
Кое-где прозвучали робкие аплодисменты.
Отец Паисий поморщился, прокашлялся, и отпил черного вина из золоченой пластмассовой чаши. В горле у него будто вата застряла. И вино было черным не потому, что из винограда черного давили… Это все из-за пыли, и прихожан, неприязненно подумал священник, которые не могут оплатить услуги уборщицы в храме. Из-за чего здесь и грязно, как в хлеву!
– Как в хлеву живем мы, дети Бога, молящиеся Ему так, как апостолы заповедали, - загремел Паисий.
– А эта вот Италия, которая непонятно с чего живет трудами наших сыновей и дочерей, жирует и процветает! Разве это справедливо, дети мои? Ибо в Библии сказано…
Аудитория снова начинала скучать. Паисий с облегчением понял, что от него ждут не цитирования Священных книг, а призывов к действию, и изменил программу выступления.
– Слушайте меня!
– вскочил он на амвон, и поднял правую руку.
– Внимайте, ибо не каждый день священник встает здесь, на этом святом месте! Дети мои! Мы должны взять то, что у нас отобрали. Хотите ли? Ответите да, и я поведу вас туда нагими и гордыми, как Адам Еву водил по раю до изгнания. Хотите ли вы?
– Да!
– взревела церковь, потому что мало кто из сельчан не хотел попасть в Италию, но ни у кого не было на это денег.
– Желаем!
– Я поведу вас туда!
– взвизгнул отец Паисий, и достал из под рясы специально припасенный для этого меч, который он нашел в разоренном мародерами кургане под Ларгой.
– Покарать мечом нечестивых и отдать их богатства чистым! Внимайте мне, и передавайте слова мои братьям вашим, и сестрам, любимым и врагам. Итак, слушайте же…
Побледневший от волнения, подрагивая ноздрями, отец Паисий дождался окончания овации, и вновь поднял руку. Где-то в углу церкви замелькала камера районного телевидения. Это хорошо, подумал Паисий, и, дождавшись, когда на камере зажжется красная точка, заговорил.
– Я призываю вас на защиту истинной веры Господней! Православные христиане Молдавии! Пришла пора нам пойти в нечестивую Италию, и освободить двести тысяч наших соотечественников, как Моисей освободил иудеев от плена Египетского. Но если Моисей был безоружен, то мы силой дадим свободу братьям!
– Ура!!!
– закричали в церкви.
– Даешь Италию!!!
– Я объявляю Крестовый поход на Италию!
– заорал Паисий.
– Да будет так! Я даю вам слово пастыря, дети мои, что всем идущим туда, в случае их кончины, отныне будет отпущение грехов!
– Воистину!
– ответствовала церковь золотыми огнями свечей, расплывшихся в глазах Паисия.
– Пусть выступят против неверных в бой, что даст нам в изобилии трофеи, те люди, что привыкли воевать против
своих единоверцев, - кричал Паисий, - те, кто погибал и убивал братьев в войне в Приднестровье! Нас заставляли убивать друг друга, так не лучше ли нам объединиться, и пойти бить неверных?! Пусть выступят ветераны!
– И-та-ли-я, И-та-ли-я!!!
– Земля та течет молоком и медом, - размахивал мечом Паисий, - так да станут ныне воинами те, кто раньше был грабителем! Кто сражался против братьев и соплеменников. Идите за мной!
– Да!!!
– Кто здесь горестен, тот станет там богат! Итак, дети мои, завтра мы выступаем!
– Так хочет Бог!
Дальнейшие крики толпы смешались в ровный гул. Позже отец Паисий со страхом признавался себе в душе, что в реве и шуме он явно слышал чей-то тонкий выкрик "Гол!", и даже "Зимбру - чемпион". Единственное, чего он не слышал, - облегченно вздыхал внук еврея Паисий, - так это крика "Бей жидов"… А в тот вечер, ставший подлинным вечером триумфа для Паисия, священника принесли в его дом на руках. Испуганные ребятишки, сыновья, глядели, как отца еще качают во дворе, после чего люди ушли собираться в поход, а отец, на дрожащих ногах, еле дошел до дверей. Успокоившись, Паисий наточил и без того острый меч, - жаль, коротковат, отметил священник, - массивный крест, и сложил сумку провианта. Потрепал по холке кобылку, на которой собирался отправиться в путь, и немного поспал. Снились ему чудные виноградные плантации Италии, которые он, Паисий, подарит своим детям в вечное владение, когда крестовый поход закончится полной и окончательной победой святого воинства Молдавии. Снились полные, молочные, как у бесстыжих Мадонн итальянских фресок, руки жены его сбежавшей…
В шесть утра Паисий немножко отошел от пыльного вина из пластмассовой чащи, и мучился, представляя дневной позор. В семь, окончательно проснувшись, Паисий долго тер глаза, выйдя во двор, и улыбался неловко и смущенно. Священник был в шоке.
Вокруг его дома колыхалась с хоругвями вооруженная толпа из семидесяти пяти тысяч человек со всей Молдавии. Завидев отца Паисия, люди начали аплодировать. Дед Тудор подвел Паисию лошадку и помог взгромоздиться в седло. Люди в это время устроили ему громадную, как на стадионе, приветственную волну. Священник почувствовал другую, теплую волну, что поднялась по его груди к сердцу, не выдержал, и заплакал теплыми, как руки матери, слезами.
– Воистину, - сказал Тудор, надевая боевую румынскую каску Второй Мировой войны, - не пристало нам, старым воякам, плакать! Итак, утрите слезы и ведите нас на Италию, синьор!
ххх
"Изучая истоки Первого Молдавского крестового похода, можно отметить несколько интересных и очень важных моментов.
Прежде всего, бросается в глаза полная неорганизованность крестоносного войска. В атмосфере всеобщей неразберихи высший предводитель войска, священник Паисий, повелел воинам идти мирным пешим походом по городам и селам Молдавии в Кишинев. Там глава похода намеревался взять святую для Молдавии икону Троерукой Богородицы, чтобы уже с нею двигаться на Италию. Паисий утверждал, что без этой иконы предприятие наше обречено на провал (так оно, кстати, и случилось, скажу я, предвосхищая свой рассказ). Таково, по крайней мере, было официальное объяснение. Я же, хронист, следовавший за его войском, - а в миру учитель села Ларга, оставивший свой пост за ненадобностью после того, как школу в селе закрыли, - предполагаю другие мотивы. Сдается мне, что Паисий, вождь нашего злосчастного мероприятия, просто не ожидал такого количества народу, что стечется под его знамена. Ибо в Бельцком только уезде, куда пришли наши войска Христовы, к нам присоединились пятнадцать тысяч местных жителей. Все они с энтузиазмом восприняли девиз нашего войска: - На Италию! Так хочет Бог!
Приведу сухие цифры. В Оргееве к нам пришли 345 жителей села Гроздешты, население в котором составляло 345 жителей. То есть, все Гроздешты, от мала до велика, стали с нами. Вообще, Оргеевский район дал нам 21 тысячу бойцов, мужчин и женщин. В уезде Сороки к нам присоединились десять тысяч местных цыган, которые, по их словам, устали побираться в поездах, и хотят иной, славной жизни…
Всех мы брали, может, потому и поступая ошибочно, ибо на третий месяц похода начались грабежи и насилия. К злосчастию нашему, войска святого отца Паисия двигались очень медленно. К третьему месяцу мы были лишь в сорока километрах от Кишинева, продвинувшись за этот срок всего на двести километров. Столь замедленное движение крестоносцев объясняется тем, что у нас было много пеших, и их приходилось ждать. Также мешали младенцы, взятые матерями в обоз, веселые девицы, следовавшие в обозе же, и постоянные разбирательства с местным населением.