Все там будем
Шрифт:
Таможенники, ничего не понимая, расступились. Из семи человек шестеро их были с высшим образованием, а младший инспектор даже защитил докторскую диссертацию. Но сейчас все они чувствовали себя почему-то кретинами. И тупо провожали взглядами двух молдаван с подводной ложкой, пока старший инспектор не пришел, наконец в себя. Он пошел за Василием с Серафимом, на ходу расстегивая кобуру пистолета, и крикнул:
– Эй-эй, куда? На каком таком?..
– Вы ведь наверняка знаете, - сказал, не оборачиваясь Василий, - о существовании такого явления, как подземные воды. Но я хочу сказать вам о существовании совершенно
Таможенники, застывшие, как гамильтонские дети, пришли в себя только через час. Но догнать Василия с Серафимом они не успели. Когда машина с разъяренными румынами подъезжала к Днестру, самодельная подводная лодка "Маринеску" уже уходила под бурную воду реки.
– По крайней мере, - сказал старший поста вечером, когда все таможенники напились, - сегодня мы узнали много нового о грунтовых водах нашей горячо любимой родины…
Мужчины встали, чокнулись, и рявкнули:
– За подземные воды Румынии!
ххх
– Интересно, - лениво крутил педали Василий, - дед Тудор простит нам воровство его велосипеда?
– Не велосипеда, - поправил его Серафим, следивший за курсом в окошечко из плексигласа, украденного со стола районного землемера, - а педалей…
– Но украли-то мы весь велосипед!
– возмутился Василий.
– Но взяли от него только педали!
– возразил Серафим.
– Есть разница!
– Никакой, - подумав, решил Василий, - ведь если лиса душит гуся, чтобы съесть только его мозги, то мы же не говорим, что лиса погубила мозги. Мы говорим, лиса задавила гуся.
– Если тебя мучает совесть из-за велосипеда деда Тудора, - понимающе похлопал по плечу товарища Серафим, - то ты зря переживаешь. Когда мы будем в Италии, и заработаем кучу денег, то непременно купим ему самый лучший, гоночный велосипед. И пришлем, с кучей денег, деду Тудору, этот велосипед.
– А старый?
– распереживался Василий.
– Что будет со старым велосипедом? Он же еще не совсем изношенный. Нельзя же так транжирить технику!
– Старый велосипед без педалей, - торжественно пообещал Серафим, - мы поставим в музее села Ларга, когда разбогатеем, как Крезы. И нашу подводную лодку туда же поместим. Школьники будут любоваться нашими подлодкой и велосипедом!
– Положим, - опротестовал слова друга Василий, - велосипед не наш, а деде Тудора…
– Да какая разница!
– Кстати, а как наша подводка по…
– По водку, - презрительно поморщился Серафим, - пельмени в Сибири жрут. А у нас с тобой подлодка, понял? Запоминай. Под-лод-ка.
– Понятно. Ну, а как наша подлодка поплывет за…
– Плывет, - брезгливо перебил друга Серафим, - только дерьмо. Да еще и на волнах качается. А наша с тобой подлодка идет. Понял? Запоминай. Подлодка. Ходит.
– Ты самый настоящий старый морской волк, - с уважением сказал Василий, - где это ты успел набраться?
– Из книг, - признался Серафим, - как почти все, что знаю в этой жизни. Итальянский язык я выучил по книгам, Италию узнал из книг, скульптуру Микеланджело полюбил по книгам. Ничего настоящего, как видишь, я в жизни не видел и не слышал.
– Твоя любовь к Италии, - одобрительно сказал Василий, - достойна самого большого уважения. Но где ты нашел самоучитель итальянского языка?
Серафим вздохнул, и опустил голову. В волосах его поблескивала, как в темной воде реки изредка скакал солнечный луч, седина. И Василий на миг залюбовался профилем друга, ставшего задумчивым и мрачным.
– Мы выходим из лимана, - негромко сказал Серафим, - и вот-вот будем в открытом море. Сильно на педали не жми. Не нужно уходить далеко от берега.
Василий кивнул и ослабил нажим. Оглядевшись, он поразился собственному инженерному гению. Небольшая подводная лодка, обшитая листами металла, оставшегося от многострадального трактора, внутри представляла собой весьма уютную каморку. Двое мужчин размещались в ней свободно. Кроме двух мест, - для капитана и гребца, - были предусмотрены лежаки для отдыха. На всякий случай была предусмотрена и выдвижная труба, по которой мог в аварийных ситуациях поступать воздух. Василий улыбнулся. Все шло по плану.
– Не обольщайся, - предупредил его Серафим, - работать придется много. Ведь к лиману нас сносило течением, а в море его не будет…
К полуночи друзья подняли лодку на поверхность, и легли в дрейф. Василий, глядя на теплые звезды лимана, такие все еще родные и молдавские, но уже чуть украинские и потому чужие, задремал, опустив руку в теплую воду.
Серафим же все глядел и глядел на лунную дорожку, напоминавшую ему волосы Стеллы…
ххх
Пролетая над Альпами, самолет заложил вираж, и в ушах у президента засвистело. Дождавшись, пока машину выровняют, он встал с кресла, несмотря на просьбы стюардесс, и пошел в кабину пилотов.
– А полегче никак нельзя?!
– крикнул он.
– Разбушевались, Чкаловы!
– Простите, президент, - оправдывались пилоты, - но чтобы исчезнуть с радаров, это был совершенно необходимый трюк.
Воронин, поворчав еще немного, присел прямо на полу, и хлебнул чаю из термоса. Сюда бы еще коньяку, подумал президент, но решил - это уже после. Все-таки в его возрасте подобные рискованные процедуры нужно выполнять, будучи совершенно трезвым.
– Коньяку бы, - облизав губы, словно угадал мысли шефа пилот.
– Вот уж потом напьюсь.
Президент оглянулся. В проходе салона столпилось двадцать человек из свиты. Пять советников, шестеро из службы протокола, один министр реинтеграции [15] , и восемь человек совершенно посторонних. Те попали в президентскую делегацию просто потому, что у них нашлось по четыре тысячи евро за вывоз в Италию. Присутствовали в самолете еще несколько человек, судьба которых была совершенно неясна. Двое советников, по экономике, и по внешней политике, которых Воронин не очень-то и любил.
15
воссоединения, в Молдавии есть министерство воссоединения с Приднестровьем - прим. авт.