Все в его поцелуе
Шрифт:
Полковник мог бы напомнить Уэсту, что последний в силу своих обязанностей сам нередко подслушивал под дверью, но промолчал.
– Ты, пожалуй, слишком·суров к ней. Не думаю, что подслушивание вошло у нее в привычку.
– Ничего не могу сказать. Она сообщила мне лишь об одном конкретном случае.
Полковник покашлял, чтобы скрыть смешок.
– Осторожнее, Уэст. Твой тон напоминает мне тон Нортхема, когда он резонерствует. Ты мог бы избавить меня от подобных сравнений. Даже собственная мать с трудом выносит твоего друга, когда он напускает на
Уэста поразили слова полковника.
– Надо ли мне понимать вас так, что вы и до моего признания знали, на что способна мисс Эшби? Еще никто не обвинял меня в резонерстве.
– Ты прав, – тихо отозвался полковник. – Твоя подопечная действительно обладает известным влиянием.
Неплохо, подумал Уэст. Он вернулся к креслу и присел на подлокотник. Он ждал, пока полковник повернется в своем кресле и заговорит.
– Вы могли бы поинтересоваться, каким образом во время службы мы могли бы говорить на подобную тему. Если честно, во время церемонии мы не обменялись и парой фраз. Мисс Эшби явилась ко мне сама накануне ночью. Прошу заметить, без сопровождения.
– Вот как, – удивился полковник. – Похоже, я действительно мало знаю твою подопечную, хотя, как мне кажется, покойный герцог такого поведения не одобрил бы.
– Герцог мертв.
– Тут ты прав.
– Не вижу смысла говорить полуправду, – вздохнул Уэст. Он посчитал, что должен рассказать полковнику все.
Рия прижимала Эмми Нэш к груди. Девочка казалась безутешной, а Рия сама находилась на грани истерики, что усугубляло ситуацию. Рия приказала себе держаться. Всякий раз, когда Эмми поднимала на нее глаза, Рия заставляла себя улыбаться.
– Ты правильно сделала, что пришла ко мне, Эмми. – Рия гладила Эмми по взлохмаченной головке. – Лучше поздно, чем никогда. Ты молодец, что не побоялась все рассказать, зная о наказании. – Рия могла бы сказать куда больше, прочесть Эмми целую лекцию, но зачем? Эмми понимала, что должна была обо всем рассказать еще шесть недель назад, когда все произошло. Но пусть поздно, возможно, слишком поздно, но Эмми все же решилась и тем самым заслужила благодарность, а не выговор. – Ну, хватит, – успокаивала ее Рия, – перестань плакать и покажи мне свое хорошенькое личико.
Эмми подняла лицо, и Рия осторожно промокнула слезы со щек носовым платком, от которого пахло лавандой. Когда она предложила Эмми высморкаться, та отказалась портить нежный батист и, вместо того чтобы высморкаться, громко всхлипнула.
– Эмми, так нельзя, надо высморкаться. Платочек можно постирать. Ну, давай, дай мне услышать, как трубят архангелы.
Эмми улыбнулась сквозь слезы и сделала то, что велят. Рия отдала девочке платок.
– Держи, он твой. Как только захочешь плакать, сожми его в кулачке, и слезы задержатся.
Шоколадно-карие глаза Эмми недоверчиво блеснули.
– А к глазам мне его прижимать не надо?
– Только если хочешь поймать слезы. Если хочешь перестать плакать, чихни. Ты увидишь чудо. – Хорошо, что Эмми еще мала и
Эмми кивнула и крепко сжала платок. Кажется, он действительно помогал.
– Джейн сказала, что я не должна говорить. Мы поклялись на крови. – Она подняла указательный палец, чтобы показать, где именно они с Джейн укололи себя иглами для вышивания. Никакого следа там, конечно, не осталось, но Эмми все равно дала Рии осмотреть свой палец. – Я обещала, мисс Эшби. Я дала клятву, понимаете?
– Я понимаю, но в том, что ты нарушила обещание, дурного нет. Нам всем очень важно найти Джейн. – Рия подумала, что будь Эмми на несколько лет старше, она не стала бы хранить обет так долго. Но в восемь лет девочка еще не может понять, что исполнение клятвы куда опаснее, чем неисполнение.
Она поверила словам старшей подруги о том, что с ней все будет в порядке, и открывать их тайну нельзя никому ни при каких обстоятельствах. Рия не могла не спросить себя, отчего Джейн решила поделиться своей тайной именно с Эмми, но, в конце концов, хорошо уже то, что она хоть с кем-то поделилась. Может, выбор пал на Эмми лишь потому, что в глазах восьмилетней девочки приключение Джейн представлялось чем-то сказочным, а статус самой Джейн поднимался до статуса принцессы из сказки.
Рия пожала руку Эмми.
– Значит, Джейн сказала тебе, что собирается уехать с джентльменом.
– С настоящим джентльменом.
– Да, с настоящим джентльменом. – Рия не могла представить, что вкладывали в подобное понятие девочки. Джейн вполне могла считать настоящим джентльменом того, у кого под ногтями нет черного ободка, иди того, кто носит трость с хрустальным набалдашником. Едва ли у нее имелся достаточный опыт общения с настоящими джентльменами, чтобы составить о них более или менее четкое представление. – И что она говорила про настоящего джентльмена?
– Очень мало, мисс Эшби. Очень мало.
– Но что-то она говорила. – Рии страшно захотелось как следует потрясти девочку, чтобы вытряхнуть из нее слова, как монетки из копилки. – Думай, Эмми. Хорошенько думай.
Эмми сдвинула брови:
– Она говорила, что он красивый. На нем пальто, красивое, мягкое, как бархат, и с блестящими пуговицами.
– А какого цвета у него глаза, волосы?
Девочка лишь покачала головой.
– Сколько ему лет?
У Эмми дрогнула нижняя губа. Она сжала платок в руке изо всех сил.
– Она не говорила.
Возможно, Джейн и сама не знала, сколько лет ее «настоящему джентльмену». О росте мужчины спрашивать тоже бесполезно. Для Джейн, изящной, как куколка, любой джентльмен смотрелся настоящим титаном.
– Джейн что-то рассказывала о том, как и где они встретились?
Эмми снова покачала головой.
– Ладно. Не волнуйся. Расскажи мне, что ты знаешь.
– Она действительно его любит, мисс Эшби. Они сейчас уже женаты. Я·уверена. Джейн так хотела выйти замуж.