Все в его поцелуе
Шрифт:
Полковник повернул кресло в сторону буфета.
– Виски будешь?
– Нет. – Уэст видел пустые бокалы, оставленные друзьями. Полковнику удалось и их напоить, и самому изрядно приложиться. Человека можно понять. У себя дома он не мог позволить себе такую вольность – врач категорически запретил ему употреблять алкоголь, и домашние тщательно следили, чтобы указания врача выполнялись неукоснительно. – Но вы можете налить себе, – добавил Уэст.
Блэквуд покачал головой:
– Я уже выпил, спасибо. Я еще вполне способен отдавать себе отчет в том, до какой степени могу позволить
Уэст сел. Блэквуд все еще оставался красивым мужчиной.
Болезнь, что терзала его ноги, не коснулась ни его внешности, ни ясного ума. С годами реакция его замедлилась, и иногда дрожь в руках выдавала его состояние, но он все еще был очень силен духом и все еще мог силой одного взгляда заставить противника раскрыться. По-прежнему виртуозно он владел методом кнута и пряника, умело сочетая похвалу и вызов честолюбию. Полковник оставался элегантным, как бы сильно ни мешала ему в этом болезнь, и элегантность тоже составляла неотъемлемую часть его образа. Уэст знал, что болезнь полковника прогрессирует. Еще прошлым летом он мог приехать в поместье Баттенберн, чтобы присутствовать на свадьбе Нортхема и Элизабет, мог самостоятельно, лишь опираясь на две палки, пройти к алтарю по проходу. Прошло всего лишь пять месяцев, а полковник уже не мог подняться самостоятельно. Что же до остального – чуть прибавилось морщинок в уголках глаз, лоб пересекла скорбная складка, да чуть больше стало седины в густой черной шевелюре.
Блэквуд опустил на нос очки в золотой оправе и одарил Уэста неожиданно мягкой улыбкой.
– Все ушли? – спросил полковник.
Уэст кивнул:
– Я только что попрощался с родителями Саутертона и матерью Нортхема. Леди Уинслоу и сэр Джеймс ушли всего несколько минут назад.
Полковник не удивился тому, что семья Иста тоже задержалась у Уэста. Так происходило всегда, с тех пор как у Уэста умерла мать. Он тогда учился в Кембридже. Но задолго до того Уэст уже стал своим в семьях его друзей, Уэста воспринимали как сироту. Сама графиня Нортхем называла герцога грязным ублюдком и защищала Уэста, несмотря на то, что именно Уэст сломал Норту нос, когда они еще учились в школе.
Блэквуд усмехнулся. Незаметно для себя Уэст принял ту агрессивную позу, которая характеризовала его еще в школьные годы, когда он успел подраться с каждым из однокашников. Блэквуд спросил себя, какое бы он составил мнение о юном Эване Марчмене, если бы познакомился с ним в школьные годы. Относился бы он к нему так же бескомпромиссно и жестко, как преподаватели и администрация Хэмбрик-Холла, или все же сумел бы разглядеть в драчливом и злом мальчишке человека страдающего и запутавшегося? Смог бы он тогда понять, что только боль Уэста делает агрессивным?
Уэст сидел на стуле прямо, положив руки на колени. Он не был расположен к вежливым любезностям, а предпочел перейти к делу немедленно.
– Почему вы никогда мне не говорили, что посещали его?
Полковник понял, о чем его спросили, но, тем не менее, вопрос его удивил.
– Я никогда не считал, что должен сообщать тебе о тех, кого я посещаю. Отчего ты решил, что для тебя я должен сделать исключение?
– Не задавайте мне вопрос, на который вы можете ответить
Блэквуд бросил на Уэста острый взгляд из-под очков.
– В действительности я не уверен, что могу на него ответить. Положение сына Уэстфала не дает тебе права знать о каждом случае моего посещения твоего отца. Напротив, принимая во внимание отчуждение между вами, я мог бы решить, что тебе совершенно неинтересны наши с ним отношения.
– Но не тогда, когда предметом вашего обсуждения являлся я.
– Вот уж не думал, что у тебя мания величин. Мы обсуждали и те вопросы, которые к тебе не имели никакого отношения.
Уэст оставался неумолим.
– Но вы действительно обсуждали с ним мои дела.
Блэквуд редко колебался, но сейчас настал именно такой случай.
– Иногда, – признался он неохотно. – Да, обсуждали.
Уэст насторожился.
– Почему? – тихо спросил он. – Зачем вообще что-то ему сообщать обо мне? Вы и лорда Реддинга столь же охотно посвящали в дела Саута? Не могу даже вообразить, чтобы вы рассказывали матери Нортхема, чем он занимается. Да и Истлин не одобрил бы…
– Я тебя понял, – заметил полковник. – И ты прав. О других я почти ничего не говорил.
– Тогда почему…
– Они никогда не высказывали желания узнать о чем-то. Лорд и леди Реддинг. Сэр Джеймс и леди Уинслоу. Вдовствующая графиня. Все они чувствовали себя комфортнее, не вникая в подробности. Герцог хотел знать, и до той степени, до какой я мог, я его информировал. Твой отец занимал высокий пост в правительстве, Уэст. Он в скором времени готовился стать премьер-министром, после того как было совершено покушение на Персивала. В то время его многие поддерживали. Человек с таким положением и с такими связями, как твой отец, легко мог получить любую интересующую его информацию, в том числе и совершенно секретную. Я думаю, что ты бы предпочел, чтобы он узнал ее от меня, а не из иных источников. На точность моих сведений ты, по крайней мере, мог бы положиться.
– Я рассчитывал с вашей стороны на полное молчание.
Редко когда Блэквуд не находил, что ответить, и сейчас он попал в затруднительное положение.
Уэст взглянул на графин с виски, стоящий в буфете, и вдруг понял, что не уверен, сможет ли дойти до него. Из него словно разом выкачали все силы. События последних трех дней отчасти лишили его способности выносить четкие суждения.
– Он не имел права знать о моих делах. – Несмотря на переполнявшие Уэста эмоции, голос его оставался на удивление твердым. – Я думал, что по такому вопросу у нас есть с вами взаимопонимание. Если герцог хотел что-то узнать, он должен был обратиться ко мне.
Полковник понимал, что нет смысла говорить общеизвестную истину. Уэст не стал бы отвечать ни на один вопрос отца. Блэквуд молчал. Оправдываться он не хотел.
– Вам совсем нечего сказать? – прервал молчание Уэст.
– Полагаю, что если ты и хочешь что-то услышать, так только извинение.
Уэст молчал, но извинений так и не последовало.
– Выходит, вы не испытываете сожалений?
– Я сожалею, что не прислушался к собственному внутреннему голосу и не проинформировал тебя, что твой отец наводит о тебе справки.