Все вечеринки завтрашнего дня
Шрифт:
— Нет.
— Ты приглашала его сюда?
— Нет.
— Хочешь с ним повидаться?
Колебание.
— Нет.
— Тогда тащи свою сумку. — Тесса прошла мимо нее, толкнула, прокладывая путь мешком. — Живо, — добавила она, уже спускаясь по лестнице.
Шеветта открыла было рот, чтобы что-то сказать. Повернулась, пошла на ощупь вдоль коридора к двери в свою комнату. Бывший чулан, вот чем было это помещение, хотя внутри попросторнее, чем в некоторых домах на мосту. Когда открывалась дверь, на потолке вырастал льдистый купол. Кто-то вырезал толстый шмат пены размером с ширину пола и занимавший около половины узкого пространства без окон, между
Ее рюкзак валялся на краю узкой кровати из пены. Как и сказала Тесса, все еще нераспакованный. Хотя открытый. Косметичка со всякой всячиной брошена рядом. Старая байкерская куртка Скиннера висит над кроватью, плечи расправлены и сидят уверенно на резных деревянных плечиках. Некогда черная конская кожа вытерлась и стала почти серой. Куртка старше тебя, сказал он однажды. Новые черные джинсы на перекладине рядом с курткой. Она стянула их вниз и скинула с ног велотуфли. Надела джинсы поверх шорт. Достала черную водолазку из раскрытой пасти рюкзака. Ощутила запах чистого хлопка, натянув ее через голову, — она все постирала, еще у Карсона, когда решила, что уйдет от него. Поставив ногу на край кровати, зашнуровала шипованные штурмовые ботинки; обошлась без носков. Встала и сняла куртку Скиннера с плечиков. Куртка была тяжелой, как будто помнила тяжесть лошади. Надев ее, Шеветта почувствовала себя в большей безопасности. Вспомнила, как всегда ездила в ней по Сан-Франциско, несмотря на ее изрядную тяжесть. Как броня.
— Пошли давай, — Тесса тихо зовет из гостиной.
Тесса однажды явилась к Карсону с какой-то девицей из Южной Африки в день их первой с Шеветтой встречи, чтобы взять у него интервью о работе на канале «Реальность». Что-то сработало; Шеветта улыбалась в ответ тощей блондинке, чьи черты были великоваты для ее лица, но она выглядела на все сто, смеялась и казалась умной.
Слишком умна, подумала Шеветта, запихивая косметичку в рюкзак, потому что теперь она все же собиралась с ней в Сан-Франциско, не будучи до конца уверенной в правильности этой идеи.
— Пошли давай.
Нагнулась, чтобы до конца втиснуть косметичку в рюкзак, защелкнула замок. Забросила рюкзак на плечо. Взглянула на велотуфли. Нет времени. Вышла и закрыла дверь чулана.
Наткнулась на Тессу в гостиной; та проверяла, отключена ли сигнализация на раздвижных стеклянных дверях.
Йен рычал, колошматя что-то во сне.
Тесса потянула одну из дверей, открыв ее ровно настолько, чтобы можно было протиснуться, рама проскрежетала по заржавевшему пазу. Шеветта ощутила холодное дыхание моря. Тесса вышла наружу, просунула руку, вытащила свой мешок со съемочным оборудованием.
Шеветта вышла следом, рюкзак клацнул о раму. Что-то слегка коснулось ее волос, Тесса, вытянув руку, поймала «Маленькую Игрушку Бога». Она протянула ее Шеветте, та взяла ее за одну из клеток, окружавших пропеллеры; платформа казалась совсем невесомой и хрупкой, такую легко сломать. Потом они с Тессой взялись за дверную ручку и совместным усилием медленно закрыли ее, превозмогая трение механизма.
Шеветта выпрямилась, обернулась, с опаской глянув на светлеющую массу, единственный
Тесса спустилась к пляжу по четырем ступенькам, и Шеветта услышала, как песок скрипит под ее каблуками. Было так тихо… Она вздрогнула. Тесса пригнулась, проверяя, нет ли кого под палубой. Где же он?..
Они так его и не увидели, по крайней мере, там и тогда, с трудом пробираясь сквозь зыбучий песок, миновав персональную палубу старой Барбары, где широченные окна были сплошь заклеены рваной фольгой и побуревшим от солнца картоном. Барбара была владелицей кондоминиума вплоть до самого Слива, теперь ее редко видели. Тесса попыталась как-то уговорить ее сняться в своем фильме — маргинальное сообщество из одного человека, ставшего отшельником в своем доме. Шеветте подумалось, не подглядывает ли сейчас Барбара за их побегом. Вдоль дома и за угол, потом между ним и соседним, туда, где ждал фургон Тессы, почти кубической формы, цветная раскраска облезла от песчаного ветра.
С каждым новым шагом все это больше походило на сон, и вот уже Тесса отпирает фургон, сначала посветив фонариком внутрь кабины, проверяя, не ждет ли там он, и когда Шеветта вскарабкивается на пассажирское место и устраивается на скрипучем сиденье — одеяло привязано к рваному пластику специальным шнуром для прыжков с моста, — она понимает, что уезжает.
Куда-то.
И это ей нравится.
8
ДЫРА
Дрейф.
Лэйни дрейфует.
Вот что он, в сущности, делает. Он знает: все, что для этого нужно, — забыть о страхе. Он признает случайность.
Опасность признания случайности в том, что случайность может признать Дыру.
Дыра — это то, вокруг чего смонтирована личность Лэйни. Дыра — это отсутствие фундаментальной сердцевины. Дыра — это то, во что он вечно запихивал вещи: наркотики, карьеру, женщин, информацию.
По большей части — с недавних пор — информацию.
Информацию. Этот поток. Эту… коррозию.
Дрейф.
Однажды, еще до того, как он перебрался в Токио, Лэйни проснулся в спальне своего люкса в Шато.
Было темно, лишь шуршание шин откуда-то сверху, с Сансет; глухое стрекотание вертолета, охотившегося над холмами позади.
И Дыра, прямо там, рядом с ним, в одиноком размахе его королевских размеров кровати.
Дыра, очень близкая, персональная.
9
МГНОВЕНИЕ
Правильные пирамиды фруктов под жужжащим неоном.
Человек наблюдает за тем, как мальчик опустошает второй литр сока с мякотью, заглатывая все содержимое высокого пластикового стакана непрерывным потоком без видимых усилий.
— Не стоит пить холодные напитки так быстро.
Мальчик глядит на него. Между взором мальчика и его душой нет ничего: отсутствие маски. Отсутствие личности. Он, по всей видимости, не глухой, потому что понял предложение выпить прохладительного. Но пока ничто не свидетельствует о том, что он наделен даром речи.