Все ведьмы – рыжие
Шрифт:
– Не ссоримся! – прикрикнула я на обоих и тоже за вторым куском пиццы потянулась.
А вот съесть вторую порцию мне не дали.
Дикий вой раздался первым! Затем задрожало все вокруг! Рев, сногсшибательный и злючий! Грохот! Треск!
В следующее мгновение с моей избушки сорвали крышу! И мгновенное посветление сменилось моментальным затемнением, потому что в открывшееся окно в небо сунулись три пылающие огнем головы с горящими алыми глазами!
Сунулись и оторопели!
– Гад? – потрясенно вопросил богатырь. –
Что-то грохнулось! Как оказалось, это чудовище о трех головах с размаху село наземь, и все это в процессе потрясенного глядения на нашу дружную компанию.
– Гад, ты чего? – удивился Ирод.
– Ик, – выдала одна из голов монстра.
– А я… – промямлила вторая.
– Так я… – третья.
– Бабуль примчалась… – снова первая.
– Орет про погибель твою… – вторая.
– Да что жрут тебя почем зря-то, – третья.
Наша монстро-убийственная команда переглянулась… Я подумала и протянула кусь пиццы ближайшей голове с вопросом:
– Будете?
– Да, спасибо, – отозвалась первая башка и хряпнула кусок, я едва руку отдернула.
– И мне, пожалуйста, – вторая подключилась.
– Тоже не откажусь, – это третья.
Стратегические запасы пиццы стремительно уменьшились.
И тут богатырь встал и чин по чину:
– Красна девица Маргарита, знакомьтесь, друг мой давний, товарищ боевой, Гад Змеевич Третий!
Молча вылезла из-за стола, сделала книксен и пробормотала:
– Приятно познакомиться.
Сверкнула молния. Ослепительно так! Затем земля задрожала, и почти сразу распахнулась дверь, пропуская статного молодца лет так за двадцать, в темно-зеленом кафтане и с озорной улыбкой во все тридцать два! И вот это чудо, в миг очутившись рядом, склонилось, схватило мою перепачканную томатом ручку, облобызало половину кетчупа сказочного производства и молвило:
– Мне тоже очень приятно познакомиться!
Это хорошо, что богатырь сзади стоял, он-то меня и подхватил, иначе бы я тоже наземь грохнулась. А так оказалась в сильных мужских объятиях.
– Ручонки-то прибрал, – словно ни к кому не обращаясь, произнес Кот.
– А то поотрубаем ручонки-то! – Кто б ждал такой кровожадности от мирной Курочки Рябы.
И тут засвистел воздух, загудела земля, завыл ветер!
И мы все увидели в небе черные приближающиеся точки.
– Бабулечки, – умильно сообщил Гад. – За тебя, Иродушка, сражаться будут, за внучка любимого.
«Внучок» густо покраснел, и не только под кучерявой бородой. А я ему посочувствовала – нет, ну если столько бабок иметь, так точно никогда не женишься.
А Яги подлетели, закружились черным вихрем, удостоверились, что живы все, да и пошли на снижение…
– Все, пропала наша пизза, – грустно сказал Колобок.
– Это ничего, зато они нашей Риточке помочь смогут. – Кот Ученый лапы облизнул, да и пошел гостей встречать.
С бабами Ёжками мы знакомились круто:
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Яга.
– Баба Рита… тьфу ты, в смысле Рита, – скромно представилась после всех я.
И глазки в лужицу, потому как под взглядами ведьминскими жутковато было. Кстати, вокруг этой лужицы с тремя прифигевшими от явившейся компании лягушками и одной кувшинкой мы и расселись. На валунах, которые по мановению руки первой бабы Яги повылезали на свет. Так что теперь у нас был местный Стоунхендж, правда, размером поменее и под седалищные места приспособленный. А шагах в трехстах от нас Гад Змеевич, богатырь и все наши ремонтировали крышу избушки, ну и некоторые пекли вторую пиццу.
А я сижу под внимательными, проницательными взглядами и смотрю в лужу… Оттуда на меня округлившиеся глаза лягушки… Может, царевна, а? Сидит, стрелу от Ивана-царевича дожидается, а туточки конкуренция солидная – бабы Ёжки, они ведь не старые совсем.
Первая, вторая и четвертая – едва ли лет по пятьдесят. Третья, пятая, шестая, седьмая и девятая – лет по сорок, моложавые еще. Остальным максимум тридцать. Красивые все – волосы темно-рыжие, глаза зеленющие, как листья кувшинки вот этой, кожа молочно-белая с розовым румянцем, и фигурки, темными платьями обтянутые, – закачаешься. Вот будь я на месте Ивана-царевича, такой сюрпрайз, как Царевна-лягушка, и не рассматривала бы… А еще подумалось мне, что вот не зря, ой не зря любвеобильный Гад Змеевич Ёжек на болотах своих привечает…
– О чем задумалась? – вопросила одна из Ягусь.
А первая, самая суровая, взяла метлу свою, оземь ударила, и стала метла тонким прутиком. Протянула она тот прутик, коснулась поверхности лужицы да и молвила:
– А сейчас узнаем-выведаем. Про мысли твои все углядим!
И только она это сказала, как покрылась рябью лужица да экраном стала! Чисто плазменный телевизор! А там… и сверху! И стоя! И быстро-быстро! И сбоку! И сзади! Вся лягушачья камасутра!
Я покраснела, ведьмы потрясенные взгляды с меня на лужу и обратно, а старшая нахмурилась и вдруг приказным тоном:
– А ну брысь!
Три лягушки выпрыгнули из лужи. Первая откровенно ржала, держась за пузико зелеными лапками, вторая с убийственной рожей мчалась за третьей. А третья мотала прочь, но с такой похабно-счастливой лыбой на морде!
– Какие лягушки развратные пошли, – задумчиво глядя вслед парочке, произнесла одна из Ёжек.
– И не говори, – вступила в разговор молоденькая, – давеча случай был: Иван-царевич честь по чести стрелял, и стрела в соответствии с договором в болото. Он за ней, он через степи и леса, он через реки и горы! Прискакал и что видит!