Все великие пророчества
Шрифт:
Трехлетнее обучение в приходской школе при церкви Нотр-Дам-Бон-Секур оказало на нее решительно не то воздействие, которое ожидал ее отец. Она научилась разговаривать со святыми, как с реальными людьми. Девочка спрашивала и как будто что-то слышала в ответ.
Ее мать довольно поздно и с некоторым чувством ужаса заметила, что дочь обладает вполне выраженными необычными способностями и свойствами, которые еще немного, и можно было бы называть сверхъестественными. Так, казалось, дочери был совершенно неведом страх темноты. Она никогда не плакала и не пугалась, когда за тяжкие провинности ее запирали в большой темной
Она никогда не натыкалась в темноте на острые предметы или углы, невесть откуда колющие или режущие других детей или взрослых. Она умела видеть в полной темноте, как кошка, пользуясь каким-то шестым чувством (так думала ее мать) или, наоборот, обладая особым зрением, непохожим на зрение простых смертных (так думал ее отец).
На самом деле девочка не столько видела, сколько слышала дыхание, неясный шепот или свист, исходящие от разных предметов. И с этим ничего нельзя было поделать. Первое время она сама пугалась этого, а потом привыкла и научилась относиться к этому как к неведомой игре, игре с кем-то невидимым, кого она ничуть не боялась, хоть он и был весьма могущественным. Этот кто-то подарил ей необычные свойства — вот все, что она про себя знала, но чувствовала, что его подарки на этом не закончатся и все самое интересное впереди.
Мария Анна умела видеть через ткань, сквозь стены, то есть через все те преграды и препятствия, которые не позволяют обычным людям видеть сквозь них.
Мария Анна всегда знала, кто именно из родителей находится за плотно закрытыми дверями спальни или гостиной, а также кто именно из домочадцев отсутствует и как далеко находится от дома.
А однажды, когда отец припрятал деньги так хорошо, что и сам их не смог найти (он постоянно менял свои тайники, опасаясь воров), она указала место за спинкой кровати, в потайном углублении. И надо же — именно там и лежал мешочек, туго набитый звенящим золотом.
Все эти странные свойства, которым девочка пока не знала объяснения, не слишком пугали ее. Она как будто даже не обращала на них внимания. Но родители — другое дело. Случалось, Мария Анна бездумно вспоминала имя того или иного соседа, и (о чудо!) через час или полтора он стучался в их дверь. И это были не единичные случаи.
Попытки слуг, нянюшек, кухарок и даже соседей, наблюдавших за жизнью семейства Ленорман, сообща найти объяснения странным талантам некрасивой дочери Ленормана к успеху не приводили. А если и приводили, то только в тупик, в который за собой они заводили местного кюре, нечаянно обратившись к нему за советом.
Как только девочка получила разрешение на первое причастие, прошла через таинство конфирмации, как через некий охранительный барьер, и стала с точки зрения того общества, в котором жила, достаточно самостоятельной, отец, ни секунды не колеблясь, отдал ее на воспитание в монастырь бенедиктинцев.
Первые дни в монастыре похожи на сон. С самого начала Мария Анна стала личным врагом матери настоятельницы. С первого взгляда, который бросила на нее та, нет, со звука шороха ее сильно накрахмаленного монашеского платья, трущегося о холодный каменный пол, девочка поняла, что монахиня может ее убить. Ее жизнь стоила ровно столько, сколько ее послушание и прилежание.
Чтобы обмануть настоятельницу, Мария Анна стала образцом для подражания, непритязательное-ти и зубрежки. Но ее все равно наказывали. Иногда девочку запирали в холодный карцер, в котором вместо матраса приходилось довольствоваться холодным каменным полом. Мария Анна часами стояла на горохе в углу и читала «Отче наш», повторяла три символа веры. Она вызубрила наизусть Старый и Новый Завет, потому что это тоже было наказанием.
Как ни удивительно, именно учеба в монастыре обогатила ее знаниями и, кто знает, не будь этой строгой муштры, может быть, в ней до конца так бы и не выкристаллизовался тот странный дар, который позволил ей заглядывать в будущее.
Более того (и совершенно неожиданно для нее), учеба в монастыре имела и положительные стороны, приятные ей. Она очень полюбила арифметику. Более других ее занимали таинственные операции над числами и удивительные метаморфозы, происходящие с простыми числами при их сложении и вычитании. И если бы ей были даны те же возможности, что и мужчинам, то, возможно, она стала бы великим математиком. Девочка часами могла постигать тонкости арифметического сложения и вскоре превзошла познания своих педагогов. Целыми днями Мария Анна пропадала в библиотеке, куда остальных девочек было не затащить, рассматривая старинные, украшенные непонятными буквицами и рисунками рукописи. Этим она выгодно отличалась не только от других воспитанниц, но даже и от монахинь, не переносивших запаха книжной пыли мертвых рукописей.
Ее приставили к матери библиотекарше и разрешили проводить в книгохранилище столько времени, сколько ей вздумается. Больше всего ее интересовали древние рукописи книгохранилища. Она освоила язык Вергилия.
В древних трактатах объяснялась символика цифр. Она узнала много таинственного и необычного. О том, что ноль — это царь потустороннего мира. И что цифра «пять» означает эротическое начало, а цифра «шесть» — зарождение чувства. «Двенадцать» есть цифровое выражение Вселенной, а «восемь» означает самое гармоничное распределение.
Настоятельница монастыря, конечно же знавшая о необычных талантах девочки Марии Ленорман, была невыносима. Простая мысль, что под одной с нею крышей живет девочка, которая обладает даром слышать то, о чем говорят находящиеся далеко от нее люди, и видеть сквозь стены, пугала ее.
Возможно, она спутала Марию Ленорман с провидением, которого боялась, как огня.
Но Мария Анна услышала голос, который ей сообщил, что настоятельницы скоро в монастыре не будет! И действительно, очень скоро мать настоятельницу перевели в другое место. Это было одним из первых предсказаний Ленорман.
Как только девочке исполнилось шестнадцать лет, отец забрал ее из монастыря.
Однажды, когда отца не было дома, Мария Анна случайно обнаружила колоду карт. Она почувствовала, как они шевелятся и как приятна на ощупь их атласная поверхность. Мария взяла колоду в руки. Каждая из карт по-разному ощущалась: одна была теплее, другая холоднее. Мария Анна почувствовала, что способна ими управлять. Она знала, что сейчас в ее ладони находится пики, а следующая карта принадлежала к масти черви.