Все впереди
Шрифт:
— Ты жутко побледнела, Мэл. Я прошу прощения, честное слово. Я забыла, что ты слегка чувствительна к такого рода вещам.
— А ты нет, — ответила я, пытаясь прийти в себя и даже стараясь засмеяться. Но до сих пор я чувствовала холод во всем теле и, как бы ни было это нелогично, чувствовала какой-то необычный страх.
— Совершенно верно, — согласилась Сэра. — Чем более мрачные и пугающие события изображают в кино и в книгах, тем больше мне это нравится. — Она снова засмеялась. — По был моим любимым писателем, пока не появились Стивен Кинг и Энн Райс.
— Боюсь, у меня совсем другие вкусы, — заметила я.
Закрыв
Сэра прошла к длинному столу под окном в задней части моей мастерской и остановилась, глядя на разложенные на нем акварели.
— Это просто замечательно, Мэлли! — закричала она с удивлением. Голос ее заметно оживился. — О! Мне нравятся рисунки этих зверюшек, живущих в стене! Вот Элджернон, черная змея, которая засунула голову в коробку с конфетами. О! Да это вишни в шоколаде. И какая миленькая Анджелика в своем пасхальном колпачке, будто на шествии на Пятой авеню, и бурундуки, готовящие колыбель для ребеночка, которого они хотят усыновить. — Она повернулась ко мне, на лице ее сияла улыбка. — Мэл, ты просто гениальна, это блестяще. Это изумительные рисунки, полные очарования и юмора. Ты выбрала не ту профессию. Ты должна была бы стать иллюстратором детских книг.
— Очень мило с твоей стороны говорить мне такие вещи, но у меня по горло других дел, не считая Эндрю и близнецов, — сказала я. — Но я рада, что они тебе понравились. Я получаю удовольствие, делая эти книжки, и Эндрю помог мне с редактурой.
— Дети будут очень рады, когда найдут их в своих чулках на Рождество, — сказала Сэра.
— Надеюсь, если учесть то время, которое я на них потратила.
— Ты должна попытаться их издать, Мэл.
Я отрицательно покачала головой.
— Я не уверена, что они настолько хороши.
— Поверь мне, они достаточно хороши для этого.
— Я писала и рисовала для Джейми и Лиссы — только для них, и это мне больше нравится.
…После того как Сэра ушла из мастерской, я снова взялась за кисть и подошла к портрету, стоявшему на мольберте. Это был портрет Дианы, и я его рисовала для рождественского подарка Эндрю.
Первые наброски я сделала в июле, когда она у нас гостила, и сделала много ее фотографий в той же позе и в то же время дня. Работая маслом последние два месяца, я почти уже закончила портрет. Я провела добрых полтора часа, сконцентрировавшись на Дианиных волосах, пытаясь уловить их медный оттенок, и когда я почувствовала, что получилось верно и уже больше я ничего не смогу улучшить, я отложила кисти. Мне необходимо было на пару часов уйти от портрета, чтобы получить новое восприятие; к тому же уже почти наступило время ланча, и я хотела сесть за стол вместе с Сэрой, близнецами и Дженни.
Взяв тряпку, я намочила ее в скипидаре и очистила кисти, которыми писала этим утром. Когда я кончила, то погасила свет, накинула на себя плотный вязаный жакет и направилась к двери. Но, не дойдя до нее, я услышала телефонный звонок и подняла трубку.
— Алло.
— Это я, любимая, — послышался голос Эндрю из Лондона.
— Привет, дорогой, как ты там? — спросила я, улыбаясь в трубку, довольная, что слышу его голос.
— У меня все в порядке, но я по тебе ужасно скучаю, и по близнецам тоже.
— Мы тоже по тебе соскучились.
— Ты ведь приедешь на следующий уик-энд, не так ли? — спросил он встревоженно.
— Ничто не сможет мне помешать! Сэра согласилась приехать с Дженни и близнецами сюда, и они будут здесь вместе развлекаться.
— И мы тоже, котенок, я тебе это обещаю, — сказал мой муж.
Часть вторая КИЛГРЭМ-ЧЕЙЗ
11
Лондон, ноябрь 1988
В четверг утром я вылетела в Лондон на «конкорде». Эндрю настоял на том, чтобы я летела сверхзвуковым рейсом, потому что это очень быстро, всего три с половиной часа; он рассуждал так: раз я еду всего на несколько дней, это даст нам возможность побыть вместе подольше. Все мои возражения он преодолел, заверив меня, что расходы на мой дорогой билет берет на себя его фирма.
И я убедилась, насколько это замечательно. Я едва успела перекусить в самолете, расслабиться и приняться за чтение моей Колетт, как мы уже приземлялись в Хитроу. Другим преимуществом полета на «конкорде» было быстрое получение багажа. Нанятый мной носильщик очень быстро погрузил мои чемоданы на тележку и пулей промчался вместе со мной через таможню. Когда мы вышли в зал прилета аэропорта, я еще не успела опомниться от той скорости, с которой все было проделано.
Я огляделась в поисках Эндрю и увидела его прежде, чем он заметил меня. Он стоял сразу за барьером и выглядел очень красивым и элегантным с небрежно брошенным на плечо плащом. На нем были серый в полоску костюм, бледно-голубая рубашка и одноцветный серый шелковый галстук; он, как всегда, выглядел безукоризненно, и не только в одежде, но и от макушки его ухоженной головы до носков, до блеска начищенных коричневых туфель.
При виде его я почувствовала волну возбуждения. Так всегда со мной бывает, когда мы в разлуке. Он был единственным мужчиной, которого я когда-либо любила, и единственным мужчиной, которого я когда-либо могла захотеть.
Вдруг он меня увидел, и его лицо расплылось в улыбке. Я подняла руку, приветствуя его, улыбнулась ему в ответ и поспешила навстречу. Через доли секунды он уже держал меня в объятиях, прижимая к себе и целуя. Крепко вцепившись в него, я вдруг подумала — как замечательно, что менее четырех часов тому назад, покинув аэропорт Кеннеди, я стою здесь, на английской земле и обнимаю мужа.
Наконец мы отодвинулись друг от друга и я сказала:
— Мои вещи на тележке. — Я показала через плечо на носильщика.
Эндрю взглянул в том направлении и кивнул.
— Добрый вечер, хозяин, — сказал носильщик. — Машина ждет?
— Да, на стоянке перед зданием, — сказал ему Эндрю.
— Прямо и вперед! — Носильщик пошел перед нами, катя перед собой тележку. Мы следовали за ним.
Эндрю обернулся ко мне и поднял брови:
— Ты приехала на весь срок, не правда ли?
— Какой срок?
— Моей командировки. Я полагаю, багажа тебе достаточно будет?
Я засмеялась:
— Всего два чемодана и сумка с косметикой.
— Однако большие чемоданы, — пробормотал Эндрю, слегка улыбаясь.
Я бросила на своего мужа кокетливый взгляд и сказала:
— Но если ты хочешь, я останусь.
— В самом деле, любимая? — Его лицо просияло, а в глазах появилось нетерпение.
Я тут же пожалела, что дразнила его, и объяснила более серьезным тоном:
— Я бы очень хотела остаться дольше, чем мы планировали, Эндрю, но ты же знаешь — я не могу. Я должна быть обратно в понедельник.