Все явное становиться тайным

Трушкин Андрей

Потом Натаха — четверочница, а я — троечница. Даже не знаю — переведут ли меня через год в десятый класс. Или в хабзайку («пэтэуху» по-нашему) сошлют…

Вот такие мы, ежики, разные звери.

Костик говорит, что мы, кроме всего прочего, редкий феномен, поскольку, по. его мнению, дружбы между девчонками не бывает и «быть не может по определению». Не знаю, какое определение он имеет в виду, но я Натаху считаю другом и, думаю, она меня — тоже.

Чуть не забыла рассказать, как я стала Ямахой, а Наташка — Янатахой.

Один раз к нам на дискотеку пришли ребята из соседней школы. Подошли познакомиться.

Вообще-то меня Машей зовут, но меня вдруг потянуло пошутить. Ну я и брякнула:

— Я — Маха, а это — Натаха.

Но те ребята почему-то поняли, что это — кличка моя, по одной знаменитой японской фирме. Так я с тех пор и стала Ямахой, а Наташка — Янатахой…

Глава III

ЯНATAXA

В тот день мы вышли с Ямахой на улицу без определенных целей, просто так пошляться. Двигались мы вдоль нашего дома: она — по бордюру на тротуаре, а я рядом по лужам шлепала. Делать нам было нечего, мы с тоской посматривали по сторонам на серые тучи, которые нависли над городом и чуть не цепляли ржавые крыши и покосившиеся, будто пьяные, телевизионные антенны; на серые панели домов с застекленными стиля «кто во что горазд» балконами; на чумазых ребятишек, которые гоняли друг за другом по грязи, как футболисты на картофельном поле. И — молчали. Вдруг из-за угла выскочила девчонка, которую мы обе хорошо знали. Ирка была красная, прическа на ней растрепалась, а куртка сбилась набок. Меня это, честно говоря, сразу удивило. Потому что Ирка проходит у нас под кодовой кличкой Манекенщица — всегда-то на ней все приглажено, макияж такой как надо, одежда с иголочки, ну а про прическу и говорить нечего, такое всегда было ощущение, что она каждое утро укладывается часа по три. Ну вот, идет Ирка к нам, а сама чуть не плачет. Я остановилась перед ней и спросила:

— Ир, ты чего, билет на Дэвида Копперфильда потеряла?

Она остановилась как вкопанная, смотрит на нас и будто не видит. А потом лицо ее стало сжиматься, губы поползли вниз, и она вдруг, прямо перед нами, разревелась:

— Девочки, ой, девочки, ой, что случилось! Мы с Ямахой подошли к ней ближе и стали

расспрашивать. Сначала думали, что пацаны ее побили или, может, куртку у нее сняли или кроссовки, но смотрим — вроде все на месте.

— Да что с тобой? — говорим. — Деньги, что ли, потеряла?

Она отвечает:

— Вы… Вы… моего брата Игорька не видели?

— Нет, — переглянулись мы с Ямахой. Потом мы посмотрели назад во двор и сказали: — Нет, твоего там не видать. У него ведь такая ярко-оранжевая куртка?

— Да, — всхлипнула Ирка, — куртка-то ярко-оранжевая, а где ж теперь его искать вместе с этой курткой?

— Да что ты, подумаешь, без спросу ушел гулять! Вернется, куда он денется, — небось, на стройку с пацанами умотал.

— Какая стройка, — размазала слезы Ирка по щекам. — Тут ко мне какой-то гад подошел и сказал, что они Игорька… они Игорька… В общем, сказали, что они позвонят мне и скажут, где он.

— Чушь какая-то, — удивились мы с Ямахой. — Что здесь, Чикаго, что ли, чтобы киднеппингом заниматься? Ну, пойдем к тебе домой — посмотрим, кто там позвонит.

Мы решительно зашагали к Иркиному подъезду, она набрала номер на кодовом замке, мы поднялись на четвертый

этаж и вошли в квартиру.

Не успели мы разуться и снять куртки, как застрекотал телефон. Ирка побледнела, схватилась руками за голову и посмотрела на нас.

— Ну чего ты, — кивнула я. — Бери трубку, говори и постарайся поспокойнее.

Ирка подняла трубку:

— Алло!

Я наклонилась поближе к ней, чтобы слышать, о чем идет разговор.

— Ну, что делать будем? — послышалось с того конца провода. — Малец твой у нас. Застрял здесь надолго.

— Кто это? Кто это говорит? — закричала Ирка.

— Неважно, кто говорит! — сказал голос. — Важно, чтобы ты нас слушалась, и тогда все будет в порядке. Усекла?

— П-поняла, — сразу перешла Ирка с крика на шепот. — А где он? Что с ним?

— С ним все в порядке. А теперь слушай внимательно, только не делай никаких записей и не вздумай обращаться в милицию. А то твоему мальцу, в общем…

И в этой нависшей паузе я почувствовала что-то очень злое.

— В общем, не будет больше твоего мальца. Усекла? Теперь слушай. Твой отец, когда последний раз ездил в командировку, привез с собой десять тысяч долларов. Налом. Спрятал, видать, где-то в квартире. Срок у тебя — трое суток. Найди эти баксы. По истечении трех суток мы позвоним и скажем, где ты сможешь обменять деньги на своего братишку. Все ясно тебе? Ирка растерянно молчала.

— Попробуй поговорить с ним еще, — шепнула я ей на ухо. — Может быть, он выдаст свое местоположение, или хотя бы голос попытайся запомнить.

Но человек с той стороны трубки будто услышал мои советы.

— Я тебя серьезно предупреждаю: не вздумай в детективов играть — телефон там мой засечь или голос. Все равно ничего не получится. А тебе только хуже будет. Ну давай ищи деньги и жди звонка.

После этого неизвестный положил трубку, а Ирка осталась стоять столбом посреди кухни.

— Во дела-а-а! — опустилась на край стула Ямаха. — Что ж теперь делать-то?

— Чего тут думать, — тряхнула я головой. — В милицию надо звонить — вот чего!

Ирка посмотрела на меня дикими глазами:

— Нет, только не в милицию!

— Ну тогда пусть родители решают! — решительно отрубила я. — Раз на себя не можешь взять ответственность, они этим делом займутся. В конце концов, это их сын.

— Н-нет родителей, — пролепетала Ирка. — Уехали они вчера, в Испанию.

— Вот те раз, — села я на стул. — Слушай, а действительно твой отец недавно за границей был?

— Был, — кивнула Ирка. — В Нидерландах. У них там какой-то научный то ли симпозиум, то ли семинар проходил, не знаю я точно. Но откуда он десять тысяч долларов мог взять, это ж не сотня какая-нибудь, которую он, может, там в супермаркете не потратил.

— Да-а, — облокотилась я о спинку стула и посмотрела во двор. — Десять тысяч баксов — штука серьезная. А самое главное — откуда они обо всем этом узнали?

— Девочки, ой, девочки, — снова начала всхлипывать Ирка. — Что же делать-то? Делать-то чего?

— Чего-чего? — пробубнила я. — Если не хочешь в милицию звонить, так деньги искать надо.

— Верно, правильно! — оживилась Ирка и смахнула челку со лба. — Надо эти доллары проклятые найти, им отдать, Игорька забрать, а потом уже в милицию заявлять.