Всё закончится в пятницу
Шрифт:
– До пятницы? – Жека задумался и вдруг испуганно ахнул. – До пятницы!
– Ну, точно, тронулся. – Лавренко на всякий случай отполз подальше, опасаясь, что сумасшествие может быть заразно.
Стриженов с трудом поднялся, покачиваясь, подошел к двери, коснулся ручки. Дверь на хорошо смазанных петлях легко открылась. Возвратный механизм у нее был отсоединен.
– Это все подстроено, – потирая ушибленный лоб, произнес Жека.
– Интересно только кем, – с сомнением отозвался Макс и покосился на Стриженова. Но Жека на него не смотрел. Он придирчиво
– Чисто сработано, – покачал гудящей головой Стриженов. – Откуда же они наблюдали за мной?
– Да откуда угодно! – Лавренко оглянулся, как будто уже собирался показать места, откуда могли следить. Но, увидев распахнутое окно на первом этаже, смутился и поспешил отвести глаза. Не хватало еще, чтобы их обвинили в слежке. – Ты шел, как слепой гиппопотам. Совсем по сторонам не смотрел.
– Зато мы теперь точно знаем, что это не бэшки, – вдруг изрек Жека. К великому облегчению Лавренко, Стриженов и не думал искать своих преследователей.
– Как не бэшки? – в один голос спросили Митрофанов с Максом и в четыре глаза уставились на Жеку.
Глава Третья
Верное средство от волнений
Они сидели на кухне у Стриженова. Жека держал около лба консервную банку. Рядом с ним на столе стояло еще несколько банок и лоток со льдом. Сильно покрасневший лоб и радужно лиловеющая шишка не мешали ему складно излагать свои мысли.
– Сидорова не такая глупая, чтобы ни с того ни с сего подставить руку под дверь. Версия, что ее толкнул карапуз, тоже не подходит. Я проверил. Она ходила в процедурный кабинет, совсем уж оторванной мелюзги там нет. Да и Крюковой, чтобы самой опрокинуть на себя стол, нужно было постараться. Он переворачивается, только если его приподнять с другой стороны.
– А кто был с другой стороны? – задал резонный вопрос Митрофанов.
– Да кого только не было! – Жека взял новую банку. – Там целое стадо прошло.
– И бэшки там были! – довольно щелкнул пальцами Макс, словно перед этим битый час с пеной у рта доказывал, что главные виновники бэшки, а не пытался свалить всю вину на Стриженова.
– И «Б» были, и «В» были, – кивнул отличник и поморщился – после удара у него не только голова болела, но и шеей было тяжело вертеть. – Вэшек мы вычеркиваем, они нам вообще не конкуренты со своим единственным Пугачевым. Он в одиночку весь свой класс не вытянет. Да и двоечников у них там много. Остается «Б».
– Остается «Б», – как эхо, поддакнул Лавренко, преданно глядя на покалеченного приятеля.
– А вот он говорил, что ты бэшкам продался, – нарушил дружескую идиллию Митрофанов.
Макс метнул на него испепеляющий взгляд, но Жека только поморщился. И то в основном от боли, нежели от недовольства.
– Кто-то должен во всем этом разобраться. – Он взял третью банку и блаженно улыбнулся, когда холодное железо коснулось раскаленной шишки. – Сначала я подумал на Карманова с Рыбкиным. Чего они в понедельник около нашего класса околачивались? Не иначе как планы строили. Всем же хочется поехать на халяву в Болгарию. А шансов у них пятьдесят на пятьдесят. Либо поедут, либо нет.
– А и Б сидели на трубе, – пробормотал Митрофанов.
– А упало, Б пропало, – подхватил Макс. – Что осталось на трубе? Ясно, что И. Это ты к чему?
– На крыше кто-то еще был, кроме А с Б, – пожал плечами Митрофанов, косясь на консервные банки – кормить их Жека не собирался, а есть уже хотелось.
– Найдем мы эту загадочную И. – Третья банка была отставлена в сторону. Стриженов взялся за шпроты. – Колян с Вовкой вполне могли дотумкать своими деревянными мозгами, что если убрать у нас всех отличников, то вероятность того, что они поедут в Болгарию возрастает.
– Ага, а также хорошистов и троечников заодно, – натужно сопел Митрофанов. – Легче уж весь класс птичьим гриппом заразить, возни меньше.
– Не нужны им все! – Жека стал отчетливо произносить слова, в надежде, что его, наконец, поймут. И даже банку отложил в сторону. – Им нужны только потенциальные соперники. В понедельник Карманов с Рыбкиным вокруг нашего класса терлись, как будто придумывали что-то. Вот я и решил за ними проследить и предложил подтянуть их по алгебре. – Стриженов победно улыбнулся. – Они, дураки, и согласились.
– Ты что! – возмутился Макс. – Они же против нас решать будут!
– Ничего они против нас не решат, – успокоил приятелей Жека. – У них в голове кисель с молоком, а не математика. Я два часа с ними бился над простыми задачками – чуть не закипел!
– Так чего же ты за них взялся-то? – так и не понял Лавренко.
– Они эти два часа были у меня под контролем и, если что-нибудь готовили, вполне могли расколоться.
– Ага, и под твоим неусыпным контролем порезали бы тебя на мелкие кусочки, – довольно воскликнул Макс, хлопая в ладоши. – Вот бы мы тебя потом склеивали!
– Одни не одни, но бэшки не дураки, чтобы так подставляться, – не согласился Стриженов. – Если бы они себя выдали, то можно было считать, что путевки у нас в кармане. Им директриса такую выволочку устроила бы, что они потом все лето об этом вспоминали бы. Нет, делать они это могли лишь в строжайшей секретности, чтобы их никто не мог увидеть. Короче, не они это. Слишком уж мозги у них непрошибаемые. Такие ни до чего не додумаются. Их предел – это драка в подворотне.
– Получается, что каждый сам себя покалечил? – ахнул Макс.
– Получается, что есть кто-то, кого мы не замечаем, – вздохнул Жека от непонятливости своих собеседников. – То самое И, спрятавшееся за трубой. Наверняка этот неизвестный вертелся около подъезда. Он ведь должен был как-то петли смазать и пружину снять. А для этого нужно было хотя бы войти да еще дверь пару раз открыть, проверить. И незамеченным это сделать нельзя.
Лавренко повернулся к Митрофанову. Тот испуганно выкатил глаза и недовольно засопел, словно его обвинили как минимум в трех наводнениях и пяти поджогах.