Все закручено
Шрифт:
— Это он сделал такое с твоим лицом? — Я говорю про след от кулака, на его левой щеке. Он выглядит свежим и уже начинает синеть.
Он осторожно к нему прикасается.
— Нет. С ним была Долорес.
Тогда не удивительно. Хотя не думаю, что она сделала это от души. Если бы Ди-Ди хотела навредить Дрю? Она бы не тратила свое время на его лицо — она бы сразу перешла ему на пах.
— Чего ты хочешь, Дрю?
Он издал короткий смешок, но в нем не было ни капли юмора.
— Вопрос с подвохом.
Потом он смотрит
— Не думал, что ты уедешь из Нью-Йорка.
Я вопросительно приподнимаю бровь.
— После твоего маленького шоу? А что ты думал, я сделаю?
— Я думал ты меня обматеришь, может, ударишь меня. Я думал, ты выберешь меня… хоть и ради того, чтобы никакая другая ко мне не прикасалась.
Ревность. Излюбленное оружие Дрю. Он применял его, когда думал, что я хотела вернуть назад Билли, помните?
— Ну, ты был не прав.
Он уныло кивает.
— Кажется, так.
Он встречается со мной взглядом и задерживается на нем. Хмурит немного брови.
— Ты была… счастлива… со мной, Кейт? Потому что я был по-настоящему счастлив. И думал, что ты тоже.
Не могу сдержать легкую улыбку. Потому что я помню.
— Да, я была счастлива.
— Тогда скажи почему? Ты должна мне сказать.
Слова у меня выходят медленно, с примесью печали на каждом слоге.
— Я не планировала этого, Дрю. Ты должен знать, что я не хотела, чтобы так случилось. Но это произошло. И люди меняются. Вещи, которые мы хотим… меняются. И прямо сейчас, ты и я хотим две разные вещи.
Он делает ко мне шаг.
— Может, нет.
Я сильно стараюсь не искать скрытый смысл в том, что он здесь. Не хочу лишний раз надеяться. Потому что надежда может уплыть, как бревно по волнам. А если она окажется напрасной?
Она разбивается о скалы — разбивает тебя на тысячу осколков.
— Что это значит?
Его слова осторожны. Четко спланированы.
— Я приехал, чтобы пересмотреть условия наших отношений.
— Пересмотреть?
— Я очень много об этом думал. Ты пришла ко мне прямо от Уоррена, сразу. Ты просто… не успела нагуляться. Так что… если ты хочешь проводить время с другими людьми… — он сжимает челюсть, будто слова пытаются остаться внутри, и ему приходиться заставлять их выходить наружу, — я не буду против.
Я нахмурилась от непонимания.
— Ты проделал весь этот путь сказать мне, что ты не против того, чтобы мы… встречались с другими людьми?
Он тяжело сглатывает.
— Угу. Знаешь, ну если я все еще буду в ротации.
Секс всегда был на первом месте для Дрю. Вот, значит, в чем дело? Он не хочет ребенка, но и спать со мной не хочет прекращать? Иметь свой кусок пирога и все такое. Без всяких обязательств.
Это как в шоу Джерри Спрингера.
— И как ты себе это представляешь, Дрю? Быстренький перепихон на обеденном перерыве? Дежурный секс по звонку? Никаких разговоров? Никаких вопросов?
Он выглядит нездоровым.
— Если
И я так… разочарована.
В нем.
Мне противно.
— Езжай домой, Дрю. Ты теряешь свое время. У меня нет никого желания на беспорядочный секс в этот определенный период моей жизни.
Это застигает его врасплох.
— Но… почему нет? Я думал…
Он замолкает. А взгляд становится тяжелым.
— Все дело в нем? Ты сейчас серьезно говоришь, что он так много для тебя значит, хрен бы его побрал?
Мне не нравится его тон. Унизительный, издевательский. Я раньше говорила, что я бабочка? Нееет. Я чертова львица.
— Он значит для меня все, — тыкаю в него пальцем. — И я не позволю тебе заставить меня об этом сожалеть.
Он морщится, словно я ударила его электрошокером. Пять тысяч вольт прямо в грудь. Но потом он приходит в себя. А потом упрямо складывает на груди руки. Абсолютно бесцеремонно.
— Плевать. Нихрена это не значит.
Если вы слишком сильно накачаете колесо, превысите пределы допустимого, знаете, что случится?
Оно взорвется.
— Как ты можешь такое говорить? Какого черта, что с тобой не так?
А он нападает на меня в ответ.
— Ты серьезно? Что не так с тобой? Ты под кайфом? Или у тебя раздвоение хреновой личности, на которое я раньше не обращал внимания? Два года Кейт! Целых два чертовых года я отдавал тебе все… а ты… ты так стараешься все это растоптать!
— Не смей так говорить! Последние два года значили для меня все!
— Тогда веди себя так! Господи, ты, боже мой!
— Как я должна себя вести себя, Дрю? Что ты от меня хочешь?
Он кричит.
— Я хочу любую частичку тебя, которую ты только пожелаешь мне отдать!
Мы оба замолкаем.
Дышим тяжело.
Смотрим друг на друга.
Голос его тихий. Разбитый.
— Хоть что, Кейт. Только… не говори мне, что все кончено. На это я не соглашусь.
Я складываю руки на груди, в воздухе бьет сарказмом, как разряд молнии.
— У тебя, кажется, не было с этим проблем, когда твой язык застревал в горле той стриптизерши.
— Лицемерие не очень-то тебе идет, Кейт. Ты меня просто разочаровала до ужаса. Думаю, ты заслужила попробовать свою собственную хренову пилюлю.
Вам это часто встречается. В журналах со звездами, на ТВ. Вот одна пара — родственные души, и никогда ничего подобного не испытывали, скачут туда-сюда на диване у Опры, влюбленные. А потом, через минуту, они готовы придушить друг друга — таскают за собой юристов на разборки из-за денег, имущества… или детей. Мне всегда было интересно, как такое случается.