Все женщины – химеры
Шрифт:
Он сказал почти равнодушно:
– Разберешься. Вообще ты какой-то странный…
– Почему?
– Над такой ерундой голову ломаешь, – пояснил он. – Это не по-мужски.
– А как по-мужски?
Он пожал плечами.
– Само образуется. Ты думай о том, как дальше. Судя по карте, мы вот-вот выедем на берег Страмблы. Это самая большая река Уламрии. Вообще-то она идет еще через десяток королевств, но сейчас важнее то, что на том берегу расположен город Ииссор, это столица королевства Уламрия.
– Ух ты, – сказал я. – А почему только на одном берегу? Обычно захватывают
– Мост закончили строить месяц тому, – сообщил он. – Теперь да, застроят и этот берег. Но, похоже, мы так и не догнали Рундельштотта.
– Думаешь, – спросил я с тревогой, – он уже сейчас в столице?
Он посмотрел на меня с интересом.
– Что-то не слышу особого страха.
– А надо?
Он хмыкнул:
– Разве что уже придумал, как ворваться в этот город?..
– Еще не думаю, – ответил я. – Пока еще надеюсь, что мы просто обогнали Рундельштотта. Не могут везти на телеге быстрее, чем мы спешили верхами!
Он кивнул, вроде бы соглашаясь, но на лице было выражение, что мы далеко не все знаем. То, что Рундельштотта выкрали прямо из королевского дворца, говорит о том, что выкрадывали не простые воины.
Глава 15
Еще часа через три впереди между деревьями заблистал свет. Массивные стволы нехотя пошли в стороны, мой конь тряхнул гривой, не встречая сопротивления, устремился в сторону простора.
Я охнул, там открылась широченная и явно полноводная река, но через нее красиво и гордо переброшен широкий каменный мост. Ровный, как натянутая струна, покоится на семи массивных быках, к нему хорошо протоптанные дороги справа и слева. Слева такая же из леса, что выглядит самой прямой со стороны королевства Нижних Долин, но видно и то, что это для вырубки леса, а глубже может быть непроходимая чаща.
Фицрой перехватил мой взгляд, кивнул.
– Страмбла во всей красе!
– Величавая, – пробормотал я. – Редкая птица долетит до середины…
Он посмотрел на меня в недоумении.
– Она что, дура, полетит вдоль?
– Я говорю о редкой, – пояснил я, – а это страус, пингвин, киви-киви… Они нелетающие!
– Впервые слышу, – ответил он настороженно, – далеко же ты забирался!.. В общем, Рундельштотта повезут либо справа, либо слева. Не угадать. Придется ждать здесь.
– Паршиво, – сказал я с тревогой. – На виду всего города!
– Опасно, – согласился он. – Здорово, правда?
Я хмуро посмотрел в его горящее отвагой лицо с возбужденно блестящими глазами.
– Ну да, как бы да… Теперь даже жениться опасно. А жить так и вообще жуткая жуть. Но мы всем назло…
Он кивнул.
– Ты прав. Если делать назло, то всегда все получается! И делается с удовольствием.
Я с внутренней дрожью посматривал на скопление высоких каменных зданий на том берегу. Башни города настоящие небоскребы, такое возможно только с помощью магии, как возвести, так и поддерживать в таком состоянии. Нет таких кирпичей, чтобы долго держали эту массу в два десятка этажей: обязательно просядут, а тогда все это рухнет.
Да и не натаскаешься на самый верх еды и воды, а маги всегда стараются забраться на последний этаж, чтобы сверху видеть весь мир.
Башен множество, разной высоты, формы, объема, цвета, одни в виде колонн, другие с четко очерченными гранями, третьи вообще странно скрученные, а в самом центре города на холме великолепнейший замок, уже перестраиваемый в сторону роскоши, как раз недостающее звено между замком и дворцом.
Фицрой сам смотрит с восторгом, но когда оглянулся на меня, расхохотался:
– Ага, рот открыл?.. Санпрингу далеко до такого чуда!
– Далеко, – проговорил и я, – как такое сумели…
– Говорят, – сообщил он, – король Антриас покровительствует чародеям. А они за это помогают правителю.
– Нечестивый союз, – сказал я строго и с пафосом. – Недостойно для правителя.
– Но полезный, – возразил он.
– А еще и опасный, – уточнил я. – Как для короля, так и всего королевства. Но это не наше дело, конечно. У нас другая задача…
Он промолчал, да и говорить нечего, когда смотришь на это великолепие, отделенное от нас достаточно широкой и, как догадываюсь, глубокой рекой.
Она мощно катит волны в высоких берегах, широкий мост соединяет их по прямой, не стараясь ради экономии средств опустить дорогу и мост ниже, зато теперь под ним проходят и крупные баржи, а на мосту легко разъедутся не только повозки в четыре коня, но еще по обе стороны расположились торговые лавки, закусочные, кузнечные мастерские, все как в мечтах Манилова.
И, конечно, по самому краю моста с обеих сторон еще и дорожки для пешеходов, очень цивильно, хорошие инженеры поработали.
Снизу все те же красиво выгнутые арки, опираются острыми концами на толстые каменные быки, уходящие глубоко в воду.
Фицрой пробормотал:
– Какая вода прозрачная… видно рыбок, но дна не видать.
– Непросто было строить такой мостище, – согласился я. – Даже не знаю теперь, что лучше на самом деле…
– Ты о чем?
– Демократия, – пояснил я, – или полная концентрация власти в одних волосатых лапах? Такой мост мог велеть построить только король-деспот, а если бы правил парламент… это такой Совет Мудрых, то деньги ушли бы на коррупцию, распилы и так необходимые народу повышения жизненного уровня. Каждому жителю королевства по мелкой монете.
Фицрой отмахнулся.
– Ничего не понял.
– Любое искусство, – объяснил я, – расцветает только при деспотах. Ну там живопись, литература, музыка, архитектура. А вот мы, как более новая формация, все это вздрызнем! Так чтобы о-го-го… Ибо рулить и рушить должна демократия во имя высших принципов.
Он поморщился.
– Ладно-ладно. По этому мосту видно, что королевство о-го-го! Нехилое.
– Еще как видно, – согласился я.
– Я тоже впечатлен, – признался он.
– Древние египтяне, – сказал я, – для этого строили пирамиды. Для демонстрации своей экономической мощи, а вовсе не для похорон, как дураки думают. А здесь при одном взгляде на мост всякий посол иностранного госдепа сразу видит, что перед ним совсем нехилое королевство. И надо говорить почтительно.