Все золото мира
Шрифт:
После бессонной ночи Пирс вылез из постели и принял холодный душ, чтобы взбодриться. Он нервничал. Вполне вероятно, что его двоюродная бабушка ничего не помнит, но она единственный человек, который присутствовал при его рождении. Большую часть вещей он сложил в сумку прошлым вечером. Остается взять бритвенные принадлежности и завтрак. Однако его холодильник оказался почти пустым. Пирс отправил Никки текстовое сообщение.
«Позавтракаем по пути?»
Она ответила быстро:
«Заманчивое предложение…»
Внезапно Пирсу расхотелось вести себя деловито. Он проведет день с умной красивой женщиной, которая не дает ему скучать.
Когда он подъехал к дому Никки, она вышла на улицу. Видимо, она за ним наблюдала. А может, просто не захотела впускать Пирса внутрь.
Открыв багажник, он взял ее сумки.
– Давай поскорее позавтракаем, – сказала Никки. – Иначе у меня испортится настроение.
– Не волнуйся. – Пирс усмехнулся, закрывая ее дверцу. – На окраине города есть хорошая столовая. Там готовят из продуктов, поставляемых местными фермерами.Запивая ломтики хрустящего бекона и отменную яичницу черным кофе, Пирс изучал свою сообщницу. На ней были черные брюки, черный жакет и бирюзовая блузка. Никки едва переговорила с ним пять минут и принялась за еду. Он похлопал ее по руке:
– Я покормлю тебя снова через несколько часов.
Она выгнула бровь:
– Намекаешь на мое обжорство?
Пирс поднял руки:
– Вовсе нет. Мне нравятся женщины с хорошим аппетитом.
– Калории быстро сгорят. Я сильно перевозбудилась.
Вдруг
Никки покраснела до корней волос. Она явно не имела в виду сексуальный подтекст.
Пирс пропустил волосы сквозь пальцы:
– Думаю, нам лучше об этом поговорить.
Никки ковырялась вилкой в еде, глядя в тарелку, словно в ней находились ответы на все острые вопросы.
– Поговорить о чем?
Он покачал головой, откинувшись на спинку стула, и усмехнулся:
– Ты понимаешь, о чем я. О нашем несвоевременном влечении друг к другу.
– Я тебя не понимаю.
– Я серьезно, Никки. Вчера я убеждал себя, что сосредоточусь на решении проклятой загадки своего происхождения. Но когда я с тобой, мое происхождение меня не волнует. Я могу думать только о том, как скоро мы станем любовниками.
Никки подняла голову, ее глаза потемнели, а зрачки расширились.
– Мы должны ими стать? – спросила она, криво улыбаясь.
– Я на это надеюсь. – Пирс был откровенен. – Я не представлял, что такое случится, когда появился в твоем офисе, но теперь наше влечение невозможно игнорировать. Я обещал помочь тебе отдохнуть. Тогда я не думал о сексе, а сейчас думаю.
Поставив локоть на стол, Никки оперлась щекой о руку:
– Ты очень прямолинеен.
– Я просто знаю, чего хочу.
– Мы с тобой разные, Пирс. И, честно говоря, не в моем стиле спать с мужчиной, с которым у меня нет будущего.
– Зачем ты так говоришь?
– Ой, да ладно! Ты же не настолько слеп. Ты работаешь на открытом воздухе. Каякинг, скалолазание. Я не умею плавать, боюсь высоты и ненавижу мелких насекомых. Мы абсолютно разные.
– То есть ты хочешь сказать, что парень должен пройти тест на пригодность к браку, прежде чем ты займешься с ним сексом?
– Конечно нет. Во-первых, у меня было не так много партнеров. Я довольно привередлива, потому что мое время очень дорого стоит. И я предпочитаю не общаться с теми, кто мне не нравится.
– Я тебе не нравлюсь?
– Ты ждешь комплиментов?
– Может быть.
– Я считаю тебя сексуальным и веселым и по-настоящему милым парнем. Сейчас у тебя сложный период, но ты не ропщешь на судьбу. Ты заботишься об интересах своей матери, и мне это нравится. И хотя ты не любишь юристов, ты дал мне шанс доказать, что не все из нас плохие. По десятибалльной шкале ты получаешь твердую восьмерку.
У него отвисла челюсть.
– Только восьмерку при таких достоинствах?
Никки ухмыльнулась:
– Ты часто теряешь самообладание.
– Как я понял, мы не должны заниматься сексом, потому что у нас разные цели в жизни.
– Считай что так.
Пирс пожал плечами и поднял руку, чтобы подозвать официантку.
В машине Никки пристегнула ремень безопасности, откинулась на сиденье и вздохнула:
– Ты собираешься спорить со мной о том, что между нами происходит? Скажешь мне, что я должна плыть по течению?
Держа руки на руле, Пирс, не глядя на Никки, спросил:
– А я должен так сказать?
Она тряхнула белокурыми локонами:
– Я не знаю, какого ответа ты от меня ждешь.
– Ничего не отвечай. – Его настроение испортилось, когда он понял, как близок к неуместному откровению. – Если между нами должно что-то произойти, то это произойдет. А пока нужно разобраться с делами. Моя жизнь похожа на дурацкую мыльную оперу, и я хочу, чтобы она поскорее закончилась.Глава 7
Никки включила спутниковое радио и настроилась на канал с классическим роком и более современной музыкой. Пирс погрузился в молчание, а ей хотелось отвлечься. Поездка из Шарлотсвилля едва заняла полтора часа. Никки чувствовала, что Пирс становится напряженнее с каждой милей.
Он ужасно разочаруется, если его двоюродная бабушка ничего не знает. Но Никки подозревала, что подмена произошла в ночь рождения Пирса и старуха – единственный ключ к разгадке его прошлого.
К сожалению, адвокатская практика не позволила ей воздержаться от расспросов. Кроме того, она решила отвлечь Пирса разговором. Пусть лучше говорит, чем беспокоится.
– Расскажи мне о двоюродной бабушке, – попросила Никки. – Почему она близка с твоей матерью?
Пирс молчал несколько долгих секунд, словно его мысли были далеко-далеко. Включив поворотник, он обогнал грузовик с прицепом и вернулся на свою полосу.
– Моя бабушка по материнской линии умерла от пневмонии, когда маме было четыре года. Мой дед был из поколения мужчин, которые не желали брать на себя ответственность за воспитание детей. Поэтому приехала тетя Гертруда. Она была на десять лет старше моей бабушки, уже вышла замуж и развелась, когда родилась моя мама. Разразился большой скандал, потому что она бросила вызов традиции и поступила в медицинский университет. Многие в семье считали, что из-за этого она развелась. Во всяком случае, так мне говорили.
– У нее есть дети?
– Дочь. Тетя Гертруда не хотела, чтобы моя мама теряла обоих родителей, поэтому перевезла собственного ребенка в Шарлотсвилль, купила дом и устроилась акушеркой в местную больницу, а затем взяла мою мать.
– Вот это да! Какая преданность!
– Согласен. Насколько я могу судить, моя мать считает Гертруду своей настоящей матерью. Но Гертруда не была врачом моей мамы. По-видимому, когда маме пришло время рожать, началась эпидемия гриппа. Заболели десятки медсестер и врачей, поэтому в ту ночь на дежурство вызвали весь медперсонал, способный работать. Я слышал эту историю десятки раз. Тете Гертруде шел шестой десяток, когда я родился. Она в одиночку управляла неотложкой и родильным отделением тридцать шесть часов подряд.
– Я хочу поскорее с ней встретиться, – сказала Никки. – Должно быть, она невероятная женщина.
– Безусловно, она такая. По-моему, вы с ней похожи.
Пирс припарковался на стоянке для посетителей дома престарелых. Выражение его лица стало каменным.
Никки коснулась его плеча:
– Пойдем. Сиди не сиди, а лучше не станет.
Тихонько ругаясь, он вышел из машины и последовал за Никки к входной двери.
– Я давно ее не видел.
– Не важно. Она будет счастлива повидаться с внучатым племянником.
Атмосфера в доме престарелых была вполне приятной. Ароматы из кафетерия и запахи моющих средств смешивались с запахами лекарств. Когда Пирс подошел к регистратору и попросил выписать пропуск, персонал повел себя доброжелательно и профессионально.
К счастью, комната Гертруды находилась недалеко от входа. Никки стояла за спиной Пирса, когда он постучал в дверь.
– Входите, – послышался дрожащий слабый голос.
Никки заставила Пирса войти первым, несмотря на его попытку пропустить ее вперед. Она последовала за ним и задержалась у двери. У нее засосало под ложечкой, пока она наблюдала за встречей.
Гертруда сидела в инвалидной коляске возле окна, одетая в закрытый бледно-голубой брючный костюм из полиэстера, который висел на ее костлявой фигуре. Белоснежные волосы обрамляли ее лицо, которое выглядело скорее мужским, чем женским, из-за резких черт. Крупный нос и пронзительные карие глаза дополняли облик, говоря о том, что когда-то эту женщину слушались и уважали.
Несмотря на то что Гертруда сидела, можно было сказать, что она была высокой. Она ссутулилась, ее шишковатые руки свободно лежали на коленях, но, судя по ее взгляду, она полностью контролировала ситуацию. Она не улыбнулась, увидев Пирса, а только слегка побледнела.
– Здравствуй, тетя Гертруда. – Пирс неуклюже наклонился и обнял ее, а потом кивнул на Никки: – Это моя подруга, Никола Пэрриш. Надеюсь, ты не против, что я привез
– Конечно нет. Здравствуйте, юная леди. У вас роман?
Никки ждала, что Пирс ответит, но он промолчал. Бросив на него неодобрительный взгляд, она произнесла:
– Нет, мэм. Мы просто друзья.
– С взаимной пользой? Я знаю, каковы современные отношения. Я ежедневно читаю три газеты, а иногда спускаюсь в компьютерный зал и ищу сведения в «Гугле».
Никки промолчала.
Пирс придвинул стул и присел рядом со старухой:
– Как ты себя чувствуешь, тетя Труди?
Она похлопала его по руке и озорно на него посмотрела:
– По-всякому. Если в девяноста два покакаешь, уже совершаешь подвиг.
Пирс оторопел. Никки с таким трудом сдержала смех, что на ее глаза навернулись слезы.
– У тебя здесь есть друзья?
– Несколько. Они продолжают умирать раньше меня. Невесело переживать свое поколение. Не знаю, почему Господь не забирает меня к себе. Но я продолжаю делать что могу. На прошлой неделе проводила семинар для здешних лысых старперов о ВИЧ и болезнях, передающихся половым путем. Ты изумишься, узнав, что тут творится вечерами.
Пирс, едва заметно улыбаясь, поднялся, подошел к окну и посмотрел на цветущий розарий.
– Рад, что ты при деле, – сказал он.
На какое-то мгновение Никки показалось, что он собрался пойти на попятный. Но нет. Пирс сильный и мужественный. И он пообещал матери довести расследование до конца.
Положив руку на оконное стекло, он глубоко вздохнул, повернулся и прислонился к подоконнику.
– Мне нужно поговорить с тобой, тетя Труди. Вопрос важный.
Ее улыбка померкла, старуха насторожилась.
– О чем? – Она впилась кожистыми пальцами в подлокотники кресла.
– О ночи, когда я родился.
Внезапно старуха закатила глаза, наклонилась вбок и потеряла сознание.
Пирс придержал ее, чтобы она не упала с кресла. Никки тут же нажала кнопку вызова медсестры:
– Комната семь тринадцать. Быстрее. Пациентка потеряла сознание.
Следующие полчаса прошли беспокойно. Медики прибыли в считаные минуты. Гертруду осторожно положили на каталку и повезли по коридору – в машину скорой помощи.
Пирс и Никки поехали следом.
Они провели в больнице несколько мучительных часов. Гертруду отправили в реанимацию. Пирс позвонил в дом престарелых и полчаса улаживал формальности. Потом он связался с матерью, которая разволновалась, так как не могла оставить мужа одного. Дочь Гертруды скончалась три года назад от осложнений после гистерэктомии, поэтому мать Пирса была единственной родственницей старухи.
Никки не находила себе места к тому моменту, когда Пирс вернулся и рухнул в кресло в зале ожидания. Между его бровями и в уголках рта залегли глубокие морщины. Присев рядом с ним, она протянула ему чашку кофе:
– Выпей. Что ты хочешь поесть?
– Я не голоден.
Никки решила не настаивать.
– Что намерена делать твоя мать?
– Сейчас ничего. Я должен держать ее в курсе дела.
Никки взглянула на часы:
– Официальное время посещения реанимации начнется через пять минут, а следующее – в восемь вечера. Хочешь увидеться с бабушкой?
Откинув голову назад, он закрыл глаза и прижал чашку к груди:
– А вдруг, увидев меня, она расстроится? Сказали, что у нее микроинсульт.
– Ты не виноват. Ей девяносто два.
Пирс вскочил и швырнул чашку в мусорное ведро с такой силой, что оно закачалось. Он врезал кулаком по стене.
– Она знает, – хрипло произнес он. – Она в курсе, что случилось. Я понял это по выражению ее лица. И если она умрет, я никогда не узнаю правду. – Он сжал кулаки. На его шее набухли вены, а взгляд стал тоскливым. – Я должен беспокоиться о здоровье своей бабушки, и я о нем забочусь. Но если она умрет, мне конец.
– Пойдем в отель, – тихо сказала Никки. – В больнице знают твой телефонный номер. Нет смысла оставаться здесь сейчас.
По пути к машине она произнесла:
– Я сяду за руль. Ты не в форме.
Пирс был готов спорить – она поняла это по его взгляду. Но через несколько долгих секунд он передал ей ключи от автомобиля.
– Ты знаешь, как ехать в отель? Или мне включить навигатор?
– Я покажу дорогу, – ответил он. – Здесь недалеко.
Менее чем через пятнадцать минут они остановились на полукруглой дороге у высококлассного отеля в центре города.
– Я могла бы переночевать в мотеле между штатами, – сказала Никки, понимая, что Пирс захочет оплатить оба номера.
– В отеле будет лучше.
Швейцар погрузил багаж Никки и Пирса на тележку. Пирс дал мужчине щедрые чаевые и взял Никки под локоть:
– Пойдем регистрироваться.
Регистратор, улыбаясь, вручил им два ключа:
– Мы разместили вас в дальнем крыле, подальше от всех. Сообщите, если вам что-нибудь понадобится.
В лифте Пирс не произнес ни слова и держался отстранение Никки ему сочувствовала. За несколько дней его мир перевернулся с ног на голову. Удивительно, что он еще в здравом уме. Никки знала, что бывает с человеком в стрессовой ситуации.
Они вышли на своем этаже, где их ждал еще один швейцар. Он отнес вещи в номера Никки и Пирса.
Она позвала Пирса дважды, привлекая его внимание. Когда он посмотрел на нее, она мягко улыбнулась:
– Закажи ужин на двоих в свой номер. Я быстро приму душ, потом приду и расскажу тебе историю своей жизни.
– Расскажешь?
Она кивнула:
– Я думаю, сейчас самое время.Приняв душ, Никки встала у кровати перед открытым чемоданом, оглядывая одежду. Она взяла с собой комплект красивого нижнего белья, зная, что, если Пирс будет настаивать, она с ним переспит.
Никки надела светло-голубой бюстгальтер и трусики такого же цвета. Причесавшись, она почистила зубы и слегка побрызгала шею и запястья любимыми духами. Потом надела выцветшие мягкие джинсы и накрахмаленную белоснежную хлопчатобумажную блузку и закатала рукава.
Палец на ноге немного побаливал. В отеле было тепло, поэтому Никки решила не обуваться.
Пирс открыл дверь сразу, как только она постучала.
– Ты как раз вовремя. Еду только что принесли. – Он был босиком, в удобных брюках и рубашке.
– Пахнет вкусно. – В номере была небольшая зона отдыха с раскладным диваном и журнальным столиком, где Пирс накрыл ужин.
Подождав, пока Никки присядет за стол, он расположился напротив.
– Надеюсь, гамбургеры вкусные, – произнес Пирс.
После завтрака между ними царила странная неловкость. Никки подозревала, что Пирс не хочет, чтобы кто-то видел его уязвимым, поэтому отстранился от нее эмоционально.
– Уверена, они замечательные. – Ужин действительно был вкусным. Отпив воды, она вытерла губы. – Из больницы звонили?
Казалось, Пирс полностью сосредоточился на еде.
– Я сам туда позвонил. Ее состояние стабильное.
– Хорошо.
– Согласен.
Она стремительно придвинулась к нему и обняла его:
– Поговори со мной, Пирс. Если ты будешь молчать, то взорвешься.
Замерев, он посмотрел на Никки:
– Ты не только юрист, но и психиатр?
Она не отреагировала на его язвительность:
– Я просто тебя выслушаю. Сердись на меня, если тебе так легче. Сейчас я единственная, кому ты можешь выговориться.Глава 8
Пирсу стало стыдно. Он встал, чтобы Никки не могла к нему прикоснуться, и стал ходить по комнате. Он должен перед ней извиниться. Она провела с ним весь день, оставаясь спокойной и безмятежной, как летнее озеро в безветренный день.
Засунув руки в карманы, Пирс присел на край двуспальной кровати.
– Извини, что набросился на тебя, – произнес он. – Просто ситуация меня доконала. Мне не нравится, что я не могу ее контролировать.
– Извинения приняты. Что ты собираешься делать?
Он пожал плечами:
– Если ее выпишут, я подожду и снова обо всем ее расспрошу. Неизвестно, сколько она пробудет в больнице.
– Прости, что нагнетаю обстановку, но все-таки спрошу. А вдруг она откажется рассказать тебе правду или скажет, что ничего не знает?
– Я не уверен, что она будет врать, смотря мне в глаза. Ты видела ее лицо? Эта женщина знает, почему я не сын Эйвери. И я намерен все разузнать.
– Я не виню тебя, потому что поступила бы точно так же.
Пирс откинулся назад и оперся на локти: