Всегда с тобой
Шрифт:
Я наклоняюсь ближе к Эш и понижаю голос.
— Ты преследуешь меня?
Эш хихикает.
— Преследую тебя? Не волнуйся. У меня есть гораздо более важные дела, которыми я могу распорядиться в свое время.
Я отслеживаю все едва заметные движения ее лица, но на самом деле она кажется искренней.
— Значит, ты не отправляла мне никаких сообщений с анонимного аккаунта? Не фотографировала меня?
Эш склоняется над столом, глаза в темной оправе сузились.
— Послушай.
Боже, она ужасна. Я не знаю, как я заставляла себя дружить с ней столько лет.
— Прекрасно. Хорошо.
Она откидывается на спинку стула.
— Кроме того, очевидно, кто это.
— Кто?
Она обыскивает взглядом закусочную, пока не находит Майлза, протирающего тряпкой стойку рядом с кофеваркой.
— Твой новый сосед.
Я закатываю глаза, потому что меня тошнит от людей, обвиняющих Майлза без доказательств, и еще хуже от того, что я повторяюсь.
— Ты ему нравишься. — Она признает это неохотно.
Я открываю рот, чтобы возразить, но в этот момент Майлз приносит ей кофе. Она тут же насыпает в свою кружку три пакетика сахара.
Он кладет обе руки на стол и наклоняется ко мне.
— Десять минут до начала занятий. Мне так хочется учиться.
Когда он возвращается к стойке, Эш приподнимает проколотую бровь, как бы говоря: Видишь? Но она ничего не комментирует.
— Ты слышала что-нибудь об исчезновении Софи? — Я спрашиваю ее.
— Много. Передозировка наркотиков, самоубийство, побег…
— Но во что ты на самом деле веришь?
— Я думала, ты рада, что она ушла. — Ее карие глаза холодны. — Или ты передумала, потому что трахаешься с ее братом?
Мой позвоночник напрягается, но я стараюсь говорить ровным голосом.
— Конечно, нет. Я пытаюсь выяснить, что произошло, потому что я почти уверена, что тот, кто преследует меня, преследовал и ее тоже.
Она снова смеется, но когда я продолжаю пристально смотреть на нее, она закатывает глаза.
— Хорошо. Допустим, тебя действительно преследуют. — Мне приходит в голову несколько имен, которыми я могла бы ее назвать, но я прикусываю язык. — Если ты ищешь кого-то, кто был одержим Софи, посмотри на ее лучшую подругу. Все знают, что Лив была влюблена в нее и пыталась разлучить Джордана и Софи.
Я напрягаюсь, но быстро закрадывается сомнение.
— Но тогда зачем ей заставлять Софи исчезнуть, если она хотела быть с ней?
— Может быть, Софи отвергла ее, а Лив не смогла с этим справиться.
Эш могла что-то заподозрить. Если у Лив были чувства к Софи, возможно, она призналась в них, и их дружба изменилась после того, как Софи отвергла ее.
Мне
Черный рюкзак с грохотом падает на наш стол. Майлз начинает вытаскивать свои книги. Маленькая часть меня испытывает облегчение, видя его, потому что его присутствие дает Эш повод уйти.
— Вопрос, — говорит она. — Каково это — убить кого-то?
Майлз останавливается. У меня перехватывает дыхание.
— Эш…
— Мне просто любопытно, — говорит она мне. Все это фальшивая невинность.
Секунду назад она обвиняла Лив. Теперь она вернулась к Майлзу.
Его движения становятся напряженными, но он держит рот на замке. Тишина между нами становится осязаемой, на меня давит тяжесть.
Вот почему так много людей думают, что он причастен к исчезновению Софи. Не только из-за его репутации — потому что он никогда не защищает себя. Ни средствам массовой информации, ни прессе, ни в социальных сетях, и не сейчас.
Потому что он все еще чувствует вину за то, что его не было рядом, когда он был ей нужен.
— Эй, Эш? — Я подражаю ее высокому певучему голосу. — Ты ни черта не понимаешь, о чем говоришь, так почему бы тебе не заткнуться нахуй.
Эш допивает остаток кофе, со стуком ставит кружку обратно на стол и встает.
— Я ухожу. Она платит за мой кофе.
В течение нескольких секунд единственными звуками являются звон посуды на кухне, болтовня посетителей и Майлз, листающий страницы своего учебного пособия.
Я наклоняюсь ближе к нему и останавливаюсь как раз перед тем, как наши руки соприкасаются.
— Почему ты никогда не защищаешься?
Он не отрывает взгляда от книги.
— Какое это имеет значение, когда никто не слушает?
— Потому что, по крайней мере, ты даешь им возможность поверить правде, а не просто… позволяешь им продолжать верить в ложь.
Наконец, его глаза встречаются с моими. Темные и пронзительные, но почему-то все еще теплые. Глаза, которые я увижу в своих снах.
— Ты мне веришь, верно?
Я киваю. Он бы не помогал мне, если бы стоял за этим.
— Это все, что меня волнует. — От напряжения в его взгляде, в его голосе у меня по рукам бегут мурашки. Я стираю их прежде, чем он успевает заметить, и он возвращает свое внимание к книге.
Я та, кто верит ему. Ни СМИ, ни соседи, ни его мама.
Я.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Я открываю четвертый ящик своего комода, чтобы достать свою любимую пару шелковых пижамных шорт. Когда я не могу их найти, я роюсь в своей корзине. Затем в других ящиках, хотя я всегда кладу их в четвертый ящик. Я проверяю мамин комод, потому что у нее плохая привычка хватать всю одежду из сушилки и бросать ее в свой комод. Но в ее комнате тоже нет.