Всегда твой
Шрифт:
Снова хватаясь за табличку, я поднимаю ее над головой, выпячивая грудь и сжимая руки, чтобы как можно сильнее приподнять грудь.
Держась обеими руками за вновь обретенную уверенность, я медленно кручусь.
Переставляю одну ногу, выгибаю спину и вращаю бедрами. Переставляю вторую и повторяю, кружась по комнате.
Я не смотрю на Феникса, но чувствую, как его темный взгляд прожигает мою спину и, в частности, задницу. Воздух наполняется силой, которой не было несколько минут назад, и я знаю, что он в ярости.
Я иду
— Единственное правило — это отсутствие правил. Нет ничего запрещенного, если вы выходите за ринг. Бой начнется через пять минут.
Я вздрагиваю от этих слов.
Я знаю, что Феникс — отличный боец, но его противник выглядит как человек, который будет опираться на отсутствие правила «ничего запрещенного», чтобы победить.
Продолжая идти по рингу, я прохожу мимо другого бойца, и он свистит мне вслед. Когда я смотрю на него, он смачно облизывает губы так, что у меня сводит желудок. Я делаю шаг назад.
— Найди меня после боя, детка, и я покажу твоей заднице, как надо проводить время.
Мое лицо искажается от отвращения, но суматоха за спиной не дает мне ответить. Коварные глаза бойца переводятся с моей груди на что-то над правым плечом.
Я вовремя оборачиваюсь и вижу, как Феникс бросается на меня.
Нет, не на меня.
Его темные глаза устремлены на другого бойца с таким выражением, которое гарантирует абсолютное уничтожение. Его мышцы напряжены, как свернутая пружина, и он похож на мрачного жнеца, пришедшего вершить правосудие.
С моих губ срывается тихий испуганный крик, и я отпрыгиваю в сторону, держась за канаты.
Другой боец успевает сделать два больших шага, прежде чем Феникс оказывается на нем.
Феникс уклоняется, когда боец наносит первый удар, затем проскакивает под его рукой и возвращается с другой стороны, нанося сокрушительный левый хук в челюсть. Я понимаю, что это катастрофа, только по бешеному взгляду Феникса.
Что-то трещит, и второй боец падает лицом на пол бескостной грудой, как ходячая игрушка, из которой только что вынули батарейки.
Я и остальные зрители застываем в шоке, глядя на распростертого на полу крупного мужчину, который, похоже, был нокаутирован одним ударом. Все закончилось, не успев толком начаться.
Кто-то встает на одно колено рядом с ним и начинает считать, но это бессмысленно. Он потух, как свет, и ему уже не подняться.
— Один…
Я перевожу взгляд на Феникса и вижу, что он уже смотрит на меня.
Я заперта в этом моменте с ним, и счет едва улавливается, как будто он доносится издалека.
— Два…
Он смотрит на меня немигающим взглядом, в котором столько ярости, что у меня перехватывает дыхание.
— Три…
Почему он так зол? Это он утверждает, что ненавидит меня, это он отталкивал меня годами.
— Четыре…
Так почему же он не может смириться с тем, что кто-то
— Пять…
Кажется, что обратный отсчет длится вечно, а он остается непоколебимым, пока длится наше противостояние. Он выглядит более напряженным, чем до драки, как будто настоящее извержение еще впереди.
— Шесть…
Его глаза сужаются, когда судья произносит эту цифру (прим. перев.: сокращение имени главной героини созвучно с цифрой шесть — Six). Я смотрю на него в ответ, сопротивляясь желанию скрестить руки на груди, потому что не хочу показывать, как сильно он на меня влияет.
— Семь…
Он играет со своей капой, перекладывая ее с левой на правую сторону рта и сердито жуя ее.
— Восемь…
Приближение конца обратного отсчета удушает. Как будто на моем горле затянулась петля, и с каждой секундой она становится все туже и туже, пока мы наконец не дойдем до десяти, и тогда она меня задушит.
Феникс так пристально смотрит на меня, что кажется, будто он с помощью пилинга сдирает кожу с моего тела.
— Девять…
Его язык щелкает по внутренней стороне щеки, пока он работает челюстью.
— Десять.
Я выдыхаю весь воздух из легких, когда Феникс делает шаг ко мне, но его останавливает рука, хватающая его руку и закидывающая ее ему за голову.
— Ваш победитель благодаря искусному нокауту… Феникс!
Бездонные глубины его глаз не покидают меня. Они видят, как я дрожу, ожидая, что он сделает.
Рефери отпускает руку, и я задерживаю дыхание, но Феникс с последним ледяным взглядом поворачивается на пятках и уходит. Он говорит два слова своему тренеру, ныряет под канаты и исчезает в толпе, которая приветствует его.
Это как ударить ножом по воздушному шарику, и я сдуваюсь, мои плечи опускаются в облегчении. Я отказываюсь называть это сожалением, хотя это похоже на него.
ГЛАВА 16
Сикстайн
Мне хотелось разозлить его до такой степени, чтобы он украл меня и увез подальше от посторонних глаз, чтобы разобраться с собой.
Но вместо этого я наблюдала, как он уходит.
Я подошла к изумленным Нере и Тайер, радуясь, что хотя бы их выражения совпадают с моими.
— Я… я не могу подобрать слов, — говорит Тайер.
— То, как этот человек смотрит на тебя, детка, — говорит Нера, качая головой.
— Да, ненавидящие взгляды — это уже перебор.
Она вздыхает.
— Знаешь, я не уверена, что он вообще тебя ненавидит.
В прошлом она делилась со мной своими теориями. Или, по крайней мере, пыталась, потому что разговоры о Фениксе не были моей любимой темой в детстве. Слишком болезненно.