Всегда твой
Шрифт:
Каллума пришлось долго уговаривать, прежде чем он согласился выдать замуж свою единственную дочь. Мне пришлось немало потрудиться будучи перед ним на коленях, и даже тогда он согласился только после того, как я согласилась, что у него есть карт-бланш на пытки Феникса по своему усмотрению, если он когда-нибудь обидит нашу Сикстайн.
Хотя если до этого дойдет, ему придется встать в очередь.
Я поднимаю на него бровь.
— Женщина?
Его руки крепко сжимаются вокруг моей талии.
— Моя
— Лучше, — говорю я, гладя его по шее.
Он стонет во все горло, его голова откидывается на спинку стула, чтобы обеспечить мне лучший доступ.
— Надеюсь, мы не ошиблись, — бормочет он, полуобморочный от вожделения.
— Ты дал ей идеальный выход, если это так, — говорю я ему, целуя его горло, — и по крайней мере тогда мы сделаем все возможное, чтобы попытаться исправить то, что между ними произошло. Если это не сработает, значит, этому не суждено было случиться.
Он одобрительно хмыкает и встает, крепко прижимая меня к своей груди.
— Думаю, мне нужны дополнительные убеждения, чтобы позволить этому продолжаться, — говорит он, провожая нас в коридор и направляясь к нашей спальне.
Я хихикаю.
— Ты ненасытен.
Он прижимается своими губами к моим на долгий миг, прежде чем промурлыкать.
— Только для тебя, принцесса.
Я позволяю мужу отнести меня в нашу спальню, где показываю ему, насколько убедительной я могу быть.
ГЛАВА 21
Феникс
Я уже на полпути к домику на дереве, прежде чем до меня доходит, что именно туда я и направляюсь. Я теряюсь в мыслях, перебирая все, что произошло, и не обращая внимания на то, куда ведут меня ноги.
Я соглашаюсь на происходящее до тех пор, пока мне нужно привести в порядок свои дела, но потом я ухожу. Это последняя капля в моих отношениях с родителями. Меня не заставят жениться на ней, хотя когда-то я желал именно этого, задувая одиннадцать свечей.
Это была другая жизнь, другой Феникс, и оба они давно ушли в прошлое.
На меня нахлынули видения Сикс в белом платье, стоящей передо мной у алтаря, откидывающей вуаль и открывающей свое прекрасное лицо, с которым она ожидающе смотрит на меня.
Странные вещи шевелятся в моей груди при этих образах. Ее предлагают мне на выбор. Она может стать моей, если я захочу…
Нет.
Она никогда не будет моей.
Я знаю это.
Хотел бы я раз и навсегда вырезать ее из своего мозга с помощью лоботомии. Если бы я мог прижечь серое вещество и выжечь те части, которые думают о ней и только о ней, это было бы менее болезненно, чем жить с этими мыслями постоянно и никогда не иметь возможности ничего с ними поделать.
Отвращение вместе с желанием бурлит в моем желудке. Мне нужно лучше контролировать эти
Это осознание второстепенно, потому что первое, что я вижу, — это Сикс, стоящую перед деревом, на которое я когда-то потратил целый день, вырезая на нем все три наших имени.
Она протягивает руку и проводит пальцем по нашим именам, а ее указательный задерживается на имени Астора.
Я наступаю на ветку, и она громко щелкает, заставляя ее дернуться от шума. Ее зеленые глаза ненадолго расширяются, а затем становятся настороженными.
— Что тебе нужно?
— Я здесь не ради тебя, — говорю я ей, но сам не уверен, ради чего я здесь. Что, как я думал, я найду в домике на дереве, если не ее? Могила Астора находится в пяти минутах ходьбы, но мне пришлось пройти мимо нее, чтобы попасть сюда.
Она насмешливо сказала.
— Не волнуйся, я никогда не ошибусь, полагая, что ты когда-нибудь будешь меня искать.
Интересно, что бы она подумала, если бы узнала, что я однажды прилетел в Гонконг только для того, чтобы провести пятнадцать минут, наблюдая издалека, как она заказывает обед.
Я не могу удержаться, чтобы не подколоть ее.
— Но ведь скоро все изменится, правда, жена?
Это слово опасно легко слетает с языка, словно мне всегда было суждено сказать его ей. В том, как оно слетает с моих губ, есть чувство собственности, на которое я не имею права, но которое заставляет монстра внутри меня мурлыкать.
Она оглядывается на меня и подходит к тому месту, где я стою, ее волосы развеваются вокруг нее, когда она топает ко мне. Она кладет руку на бедра и смотрит на меня безразличным взглядом.
— Да, я в восторге от того, что помолвлена с человеком, единственной причиной женитьбы которого на мне является сохранение доступа к его драгоценному состоянию. Какая это победа для меня.
Я ухмыляюсь.
— Тогда почему ты это делаешь?
Мне искренне любопытно. Ее родители угрожали ей, как мой отец мне? Обещали ли ей что-то взамен? Есть ли у нее скрытый мотив, как у меня? Я не понимаю, почему она согласилась на это.
— Ты же знаешь, я готова на все ради своей семьи, — просто отвечает она, пожимая плечами.
Ну конечно. Она всегда хорошая девочка, всегда делает то, что сделает счастливыми остальных, а не ставит на первое место то, чего хочет сама.
Я фыркаю, бросая на нее снисходительный взгляд, который, как я знаю, приведет ее в ярость.
— Ты жалкая. Соглашаешься выйти за кого-то замуж только потому, что это сделает счастливым твоего психованного папашу. Думаю, для этого нужно совсем немного — просто лечь на спину и раздвинуть для меня ноги.