Всегда вместе
Шрифт:
Мой гербарий с помощью Сени Мишарина и Зои Вихревой быстро пополняется. По каждому образцу Кузьма Савельевич дает интересные справки. Он не только геолог, но и ботаник, и зоолог. Оказывается, у многих растений Забайкалья захватывающая история и многообещающее будущее. Сегодня на привале геолог с увлечением нам рассказывал:
— Некоторые говорят о бедности нашего края. Не верьте. Все вы знаете, что в Забайкалье много ягоды: есть и смородина, и земляника, и жимолость, которую называют здесь зимоложкой, и шиповник, и черемуха. Сами собираете каждое лето. А запасы их грандиозны.
Здесь есть все, что нужно для стола.
Нужен лук? Его здесь заменяет мангир, который едят и в свежем виде, и квасят, как капусту, и сушат.
Нужен сахар? На Аргуни растет сладкий корень — осолодка. Корень сушат, нарезают и кладут кусками в стакан, как сахар.
Нужен чай? Используйте листья кислицы, брусники, шиповника, бадана. Есть растение, которое так и называется иван-чай. А кисель из луковиц саранок? А каша из крупы повилики на молоке?
Это всё съедобные растения. Есть и лекарственные: желтушник, или иван-трава, зверобой, или «сердечная трава», хвойник, или кузьмичова трава, ландыш, валериана, горицвет… Из ольховой коры получают черную краску, она идет для окраски сукна и кожи; из корня барбариса извлекают желтую краску…
А кедровник! Какое это неистощимое и чудесное богатство! Под кедровыми деревьями занято в Забайкалье пятьсот пятьдесят пять тысяч гектаров! На каждый гектар приходится в среднем двести плодоносных деревьев. С каждого дерева можно собрать девять-десять килограммов шишек, а из шестнадцати килограммов шишек добывают от трех до семи килограммов орехов! Перемножьте цифры — получите не менее ста шестидесяти — ста семидесяти миллионов килограммов орехов. Допустим, что пятьдесят процентов уничтожают кедровки, соболи, глухари, белки. Все равно, к нам просятся в руки восемьдесят миллионов килограммов — восемьдесят тысяч тонн. А из каждой тонны орехов можно добыть четыреста килограммов масла! Да еще жмых!
— Вот это цифры! — изумился Борис Зырянов. — Кузьма Савельевич, хватит, а то вы из меня, боевого артиллериста, обыкновенного ботаника сделаете.
— Бедный Сеня Мишарин! — притворно вздохнул Зубарев. — Сеня уже пропал для цивилизованного мира! Будет солить мангир на всю Сибирь и выжимать из пятисот тысяч гектаров масло. Только он рассеянный, не перепутал бы мангир с орехами.
Сеня Мишарин прищурил мечтательные свои глаза и ласково обнял товарища:
— Не бойся, Троша, не перепутаю!.. А где Митя? Митя, идем заниматься! Вот какой, каждый раз заставлять надо…
В самом деле, Митя очень ленив.
Вот как это произошло. Сеня заспорил на привале с Линдой. Линда решила подразнить Сеню и сказала, что все растения, на ее взгляд, одинаковые. Сеня обиделся и прочитал нам целую лекцию:
— Растения имеют свою хитрость: вот шиповник привлекает насекомых своим запахом, багульник — красивой окраской, а черная смородина — сладким соком. А ты говоришь — одинаковые! Вот дать бы тебе понюхать боярышника — запомнила бы!
— А что? — спросила Линда.
— Мертвечиной пахнет, мух привлекает.
— А я не муха, — рассердилась Линда и встала. — Не груби, Сеня, а то приколочу.
— Я не грублю, — смутился Сеня, — и не хотел тебя обидеть. А ты вот приглядись к хребтам: на северном и южном склонах совершенно разная растительность.
— Ты сам растительность! — все еще не могла успокоиться Линда.
Она отошла и вдруг вернулась:
— Что у тебя за белый лист на спине?
Сеня сидел спиной к широкоствольной сосне. Он встал, и на землю упал лист бумаги, висевший, видимо, на сучке.
Сеня поднял листок, мы окружили его, и он вслух прочитал:
— «В десяти километрах к северо-западу от Тунгира много голубицы».
— Ты зачем, Сеня, написал это?
— По рассеянности, наверное, — заметил Трофим. — Боялся — забудет.
— Да не писал я! — воскликнул Сеня. — Что вы! Да откуда же я знаю, что в десяти километрах отсюда ягода!
— Ну, значит, Троша написал. Больше некому.
— А мне зачем?
— Чтобы заставить нас прогуляться!
— Нет, ребята, и я не писал, — серьезно сказал Трофим. — А почерк, между прочим, знакомый.
Кузьма Савельевич обвел всех нас глазами:
— В зимовье кто-то вскипятил для нас чай. Кто-то предупредил Лю Я-ми о нашем приходе, и он встретил нас обедом. Кто-то заранее запасает нам к привалам сушник. Кто-то указывает нам ягодники. Кто же этот «кто-то»? Может быть, вы знаете? Скажите!
Но мы не знаем.
— Странно! — сказал Андрей Аркадьевич.
Он взял под руку Кузьму Савельевича и отвел его в сторону.
Ночевали на левом берегу Тунгира. С Митей Владимирским приключилось происшествие. То ли настил не выдержал, то ли бревно подгнило, но свалился наш Митя в воду, и понесло его течением. Отнесло метров за пятьдесят, там он уцепился за валежник, сидит в воде, только волосы торчат, а Сервис мечется по берегу и заливается.
Кеша подбросил Мите веревку, вдвоем с Трофимом вытянули беднягу. Стоит наш Митя на берегу, дрожит, зубами щелкает, а Трофим, конечно, сочувствие выражает: «Понимаете, подбегаю, смотрю — что-то блестит. Ну, думаю, нашли самородок в валежнике. А вместо золота — Митя!» У Владимирского сразу озноб прошел. Чуть не прибил своего спасителя. Ускакал в тальник сушиться.
Толя с Антоном выловили рыбину-калугу в полпуда весом и несколько тайменей. Варили уху. Лежали возле костра. Сеня Мишарин вдруг говорит со вздохом:
— Что такое СГП? Совет геологического похода. А мне хочется, чтобы эти три буквы девизом нашего похода звучали.
— Пожалуйста! СГП — Сурьма, Гранит, Полиметаллы. — Трофим соображает быстро.
— Нет! — Толин голос дрожит от вдохновения. — Нет, это Страсть, Гордость, Прямодушие!
— А по-моему: Смелость, Героизм, Победа. — Кеша говорит коротко и отрывисто.
— Строительство Грандиозной Пятилетки! — взревел Борис в полном восторге от своей выдумки.
— Советские Граждане-Патриоты, — подумав, предложил я.