Всего дороже
Шрифт:
– Мистер Спенсер сообщил мне, что вашей матерью была Мэри Эллен Джеймсон, дочь Чарлза Джеймсона из Уилмингтона.
Полли кивнула.
– Я хорошо знал вашего деда, я сам родился в Уилмингтоне.
У Полли не было ни малейшего желания выслушивать воспоминания генерала о его юности.
– Я не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что вы приказали майору Ричардсу уехать, или к тому, что вы не одобрили его намерение жениться на мне.
Генерал сложил обе руки на одном колене, весь его облик выражал терпение.
– Майор Ричардс, – бесстрастно сказал он, – не такой, как другие мужчины.
– Я знаю! Поэтому я и хочу выйти за него замуж!
Генерал поморщился, думая о том, что гдето на пути между Уилмингтоном и ФортЛевенуэртом ее воспитание и хорошие манеры потерялись.
– Он не белый человек, он полукровка.
Полли замерла неподвижно. Теперь генерал всецело завладел ее вниманием.
– Он появился в результате изнасилования жены одного поселенца в Небраске. Женщина выносила ребенка, но не желала его растить. В возрасте нескольких часов его оставили возле лагеря пауни.
– То есть за его рождение ответственны пауни?
Генералу показалось, что голос Полли прозвучал даже слишком спокойно. Он не собирался вдаваться в излишние подробности в столь щекотливом вопросе, тем более в разговоре с этой прямолинейной молодой леди.
– Да. Он жил с ними до восьмилетнего возраста, а потом его взяли к себе траппер и его сестра. Сестра была женщиной со средствами, мистер Ричардс получил хорошее образование, и то, чего он добился в жизни, достойно восхищения, учитывая его изъян.
– Да, конечно, – бесстрастно сказала Полли.
Она могла себе представить, каково Дарту жилось с его «изъяном»: прозвища, невозможность почувствовать себя полностью принятым… Ей было больно за него. И она сама, как, наверное, многие другие, не раз называла его дикарем!
– Генерал, продолжайте, прошу вас.
Радуясь, что она успокоилась и готова прислушаться к голосу разума, генерал продолжил:
– Несколько лет назад произошел неприятный случай. Ричардс был тогда капитаном. Отличным солдатом. У него был роман. С сестрой другого офицера, его товарища. Не хочу быть несправедливым к Ричардсу, надо сказать, что леди, о которой идет речь, не была невинной жертвой. И все же с его стороны было глупо ожидать, что это увлечение может превратиться в серьезные отношения.
– Что произошло?
Полли уже догадывалась, о чем пойдет речь, и ей было больно за Дарта.
– Ричардс официально попросил руки этой леди.
– И получил отказ?
– Ну конечно, дитя мое! Ему было тактично объяснено, что ни одна молодая леди не может выйти замуж за человека, который, по сути… – Генерал замялся, и Полли подсказала:
– Наполовину индеец.
Генерал сглотнул.
– Вот именно. Повидимому, майор решил, что ввиду вашего юного возраста и обстоятельств в этот раз все иначе.
– Нет, – страстно возразила Полли. – Он решил, что все иначе, потому что он любит меня и знает, что я тоже его люблю.
Генерал смущенно откашлялся. Он недоумевал, как мормоны столько лет могли терпеть такую прямолинейную девушку.
– Мистер Спенсер рассказал мне о ваших родственных связях, – продолжил он, – и конечно, я, будучи с детства знакомым с вашим дедушкой…
Полли его перебила:
– Я всетаки не могу поверить, что майор передумал только изза вашего мнения. – Она встала, в ее глазах появился опасный блеск.
– Был приглашен мистер Марриот, и он подтвердил, что его сын жаждет на вас жениться. Мистер Спенсер и мистер Марриот согласились, что он был бы самой подходящей партией.
– И вы втроем сидели тут и обсуждали мое будущее, как будто мои чувства ничего не значат! – Полли так рассердилась, что ее всю трясло.
– Мы делали это ради вашего блага, ради вашего счастья.
– А майор Ричардс? Что сказал он?
– То, что сказал, могло бы быть основанием для привлечения его к военному суду, не будь я таким терпеливым и терпимым человеком. – Раздражение генерала наконец прорвалось наружу: – Он упорствовал, что вы не хотите выходить замуж ни за кого другого, кроме него, но мистер Марриот и мистер Спенсер убедили его, что с ним вы не будете счастливы. Кроме того, я обратил внимание майора на то, что жены других офицеров будут относиться к вам неприязненно, ну и, конечно, в будущем то же ждет ваших детей…
– Вы просто глупый, недальновидный старик, который вмешивается в чужую жизнь! – в ярости воскликнула Полли. – Ну почему нельзя было оставить меня в покое? Почему вы не даете мне самой решить, как мне жить? Почему это все считают, что они лучше меня знают, что для меня хорошо, а что плохо? – Полли прерывисто вздохнула. – Прощайте, генерал. Полагаю, я могу воспользоваться лошадью?
– Конечно. Как я понял, сюда вы приехали на лошади мистера Марриота…
Полли захлопнула дверь перед его носом. Она побежала в квартиру капитана. Сорвав с себя платье в такой спешке, что пуговицы полетели, она надела лосины и индейскую рубашку. Если ей предстоит скакать во весь опор, то лучше, если ей не будут мешать юбки. Потом она схватила меховую накидку и выскочила, захлопнув за собой дверь.
На противоположной стороне плаца она увидела Джареда. Судя по всему, он о чемто горячо спорил с Томом и Нефи. Не обращая на них внимания, Полли застегнула на шее накидку и бросилась к первой попавшейся на глаза лошади. Не спрашивая разрешения, она вскочила в седло и поскакала. Позади нее послышались протестующие возгласы хозяина лошади и топот бегущих ног. Джаред, Том и Нефи наверняка тоже заметили ее эффектный отъезд, но ей было все равно. Если хотят, могут ехать за ней, это ничего не изменит. Ее распущенные волосы развевались на ветру, меховая накидка ниспадала с плеч и прикрывала бока лошади. Форт Карни. Полли знала только, что это гдето на реке Платт и дальше, чем КаунсилБлаффс. Она попыталась посчитать, сколько прошло времени, пока она ела и переодевалась. Минут пятнадцать – двадцать. Но она еще нежилась в горячей ванне. То есть до того, как она ворвалась в кабинет генерала, вполне могло пройти полчаса. Сколько времени занял их разговор? Полли не имела понятия, она потеряла представление о времени. Слушая генерала, она все поняла: сходство Дарта с Красным Облаком, их мучительное расставание, его настойчивое желание, чтобы все думали, что с ней обращались уважительно, и следовательно, никто бы не бросился наказывать индейцев, ни мормоны, ни армия. Дарт всю жизнь был одинок. И она была одинока. Он не вписывался в общество, в котором жил, и она не вписывалась в свое окружение. Они не принадлежали никому и ничему, кроме друг друга.
– Быстрее! – торопила Полли коня.
Вдруг сердце ее подпрыгнуло от радости: она увидела впереди ссутулившуюся фигуру всадника в синей форме.
– Дарт! Дарт!
Он оглянулся. Они были слишком далеко друг от друга, чтобы Полли могла разглядеть выражение его лица, но она видела его действия. Он повернул коня так резко, что изпод копыт полетели камешки и комья земли, и поскакал к ней. Когда он подъехал ближе, она увидела, что его смуглое лицо сияет от счастья.
– Ты пришла!