Артем Северский
Всего лишь день

В архиве – гляди, это все та же коробка из-под обуви, помятая по краям, – куча писем от твоих подруг. Ни на одно ты не ответила. Потому, что была занята. Потому, что мучилась мигренью, и тебя бесило содержание некоторых сентиментальных сообщений. Еще потому, что твоя дочь болела гриппом и два дня металась точно в бреду, и ты уже предчувствовала страшную развязку. Потому, что муж, как тебе казалось в тридцать семь, начал ходить налево. Потому что свекровь объявила тебе войну и перешла в генеральное наступление. Потому что

в сорок один окончательно убедилась – муж нашел себе другую, и та, другая, моложе на девять лет, даже на девять с половиной.

Итак, коробка с письмами. Каждый конверт аккуратно вскрыт при помощи ножниц. Отрезать полоску, вытащить письмо, понюхать, чем пахнет сложенный лист бумаги. Нюхать бумагу и прочие предметы ты научилась еще в детстве. Твой нюх всегда был словно у собаки. Думаешь, что по-настоящему в жизни ты научилась только обонять, определять по запаху, с кем можно иметь дело, с кем нельзя.

Письма рассказывают тебе о том, как живут твои подруги. Крем для рук, лосьон, моющее средство, дорогое или дешевое мыло, шампунь, запах крови, запах пригорелой пиши. Улавливая запахи, исходящие от бумаги, ты примерно представляешь себе, какие будут новости.

Потому, что… Ты ненавидишь эту коробку. Маленький гробик твоих желаний, запрятанных в трясину сердечных обид.

Никому не отвечала много лет. Удивлена, что они писали. Несмотря ни на что писали. Письма к женщине, проигрывающей, безнадежно проигрывающей сражение с собственной жизнью. О чем они сообщают, ты желаешь узнать снова?

Сорок один год, когда у тебя все стабильно.

Сорок один год, когда ты обнаруживаешь, что сидишь голым задом на еще теплом пепелище.

Сорок один год, когда в зеркале отражается зомби с уплотнением в груди. Новость совсем свежая. Чистишь зубы воскресным утром, а через пять минут пальцы нащупывают это. Очень недвусмысленное. Очень банальное. Распространяемое оптом и в розницу в независимости от того, кто в глазах дебилов праведник, а кто нет.

Женщина-зомби с плохим запахом изо рта и желанием совершить самоубийство.

Свекровь: не будь ты такая дура, все было бы по-другому.

Что ты выберешь?

Даю пять секунд на размышление.

Ведь теперь-то, когда решение принято, ты должна ответить, не так ли?

Вот тебе ручка и тетрадь в клетку, садись за стол, включи лампу, правильно. Вырви из тетради листок. Пиши.

Пиши!

Ты всего лишь девушка с нерешительными планами на будущее. Студентка, долго привыкающая к новой для себя обстановке университета. Знакомо? Смотри, не смей отворачиваться. Не поможет.

Если бы кто-то фотографировал тебя в тот момент, снимок был бы такой: коридор перед аудиторией, и ты смотришь на парня, шагающего в компании приятелей. Открытый рот, глупое выражение лица, пойманное на пике твоей девичьей эмоции.

Срань господня, говорит он приятелю. Твой нос улавливает запах его пота и крема после бритья. Четко вычленяешь его из потока других запахов.

Мысль – ты могла бы, чуть поднапрягшись, сделаться дегустатором.

Не будь ты такой дурой, конечно.

Сначала ты всего лишь девушка, а

потом перестаешь ею быть. После первого секса-изнасилования, после ребенка, который появится уже в браке, после пощечины, «заработанной» из-за лишнего бокала вина на вечеринке у подруг.

Подруга пишет тебе, что у нее все в порядке. В другом городе, куда ее занесло, не так уж и плохо. Совсем неплохо. Новости устарели за пять лет, поэтому комментировать их нет особенного смысла. Лучше напиши о себе, только не правду.

Никакой правды.

В мыслях ты ввела цензуру.

Не думать о происходящем.

Некая совокупность физических действий, поменьше эмоций и размышлений.

Снимок. Высокое здание общежития, к которому ты пробираешься по узкой дорожке, протоптанной в снегу.

Учиться сложней, чем ты думала. Но чего ты хотела? Приезжаешь из маленького городишки в почти столичный город. У всего своя цена, ведь ты смутно осознавала эту истину.

Сначала всего лишь девушка.

Плывешь по течению, стараясь быть незаметной. Боишься, что скорое и неизбежное событие твоей жизни загонит тебя в психологический гипс.

Однажды перестаешь быть той, что в тринадцать лет плакала над разорвавшимся голубым платьем. Что в десять просила у мамы еще одну куклу взамен потерянной. Что в семь поцеловалась с мальчиком в первом классе.

Перестаешь быть на какое-то время кем бы то ни было.

Он. Твое обоняние безошибочно определило его. Гормоны побежали по крови, вся биохимия твоего организма поднялась волной всесметающего сумасшествия.

Твоя молодость вступала в конфликт с установкой ни в коем случае не выделяться.

Вот так он (он – будущий муж) оказался в твоей комнате в общежитии. Пиво давало ему возможность забыть о прыщах на лбу и кривоватых ногах, он стал мужчиной. Твои ощущения обманули твои ожидания. Не пиши подругам об этом. Им ни к чему лишний груз. Ты всегда была доброй, так оставайся до конца.

Ты попала в большой процент тех, с кем это случается во время учебы. С чего бы тебе быть исключением из правил? Ляг, закрой глаза. Английская королева предлагала думать об Англии. Что выберешь ты?

Ты хорошо помнишь, что представляла себе большую порцию мороженого.

У всего своя цена. Случилось так, что твой первый секс превратился в изнасилование. Он, будущий ублюдочный муж, был на седьмом небе от счастья. Назвал тебя птичкой, будто это могло как-то заглушить боль. Но ведь ты улыбалась, помнишь? Хорошо сыгранная роль – повод для гордости. Твоя мать, ничего не понимавшая в сексе, могла бы поставить тебе хороший бал.

Он ушел от тебя почти сразу, как сделал свое дело.

– Ты самая лучшая, – его слова. Ты смела верить, что они искренни.

Не будь ты такой дурой.

Первый и единственный мужчина. Потом ты не позволяла себе даже думать о других.

Ты опасалась, что он больше не взглянет в твою сторону, но ошиблась.

Разве этого достаточно, чтобы связать с ним свою жизнь?

Нюхать свое белье, пахнущее его телом и спермой – твоя мать врезала бы тебе от души. Ты пошла дальше нее.