Всего лишь химия
Шрифт:
— Вот только мне не плевать! — рявкнула побагровевшая от злости девушка и вскинула на него лихорадочно блестящие глаза. Она искренне не понимала, как Роуг мог оставаться таким убийственно спокойным в сложившейся ситуации. — Мне… мне нужно поговорить с Леви. Прямо сейчас. Срочно.
— Она никому не расскажет, — попытался уверить её парень, но в самом конце голос всё же подвёл и дрогнул.
— Это неважно! — процедила сквозь зубы девушка и быстрым шагом покинула кабинет, оглушительно хлопая дверью. А Роуг всё продолжал стоять посреди класса, невидящим взглядом упираясь в то место, где ещё не так давно стояла Люси, и чувствуя на губах терпко-сладкий вкус её помады.
========== Урок тринадцатый ==========
— И что же было дальше? Ну, ну-у же, не томи! — Стинг едва не подпрыгивал на месте от нетерпения и наворачивал вокруг него уже сорок восьмой
Мельтешащее перед глазами обеспокоенное лицо Стинга не привлекло бы больше внимания, даже если бы он додумался нарядиться в шаманский костюм и взять в руки бубен. Абсолютно отсутствующий взгляд брюнета, вот уже добрых пятнадцать минут устремлённый в одну точку, обескровленные поджатые губы и особо сильно выпирающие скулы — он напоминал скорее восковую фигуру, нежели человека. Быть может, увидев друга в подобном состоянии ещё полгода назад, Эвклиф всего лишь махнул бы рукой: обыкновенная хандра, не более, погрустит и перебесится. Но всеобъемлющая апатия так яро контрастировала с тем душевным подъёмом, что был раньше, — чёрт возьми, да он никогда не видел у Роуга такого живого взгляда! — что даже обычно недогадливый Стинг понимал, что здесь что-то неладно. Он отлично знал, что в глазах друга сейчас выглядит как назойливая муха, да и помочь был не в силах, но всё же бросать одного его не хотел. И поэтому продолжал пытаться выдернуть его из собственных мыслей хотя бы таким примитивным способом.
— Ты ничего не расскажешь мне? — в интонации столь непривычная серьёзность, а также совсем малая толика дрожи и волнения.
Да что он мог рассказать? Роуг сам ничего не знал и толком уже не понимал. Все его мысли — монотонные, тянущиеся бесконечно — сводились к Люси. Она пропала. Просто исчезла, написав втихую заявление об увольнении и не посчитав нужным объяснить ему напоследок хоть что-то. Трусливо сбежала — и это Люси-то?! Она никогда бы так не поступила. Он мог поручиться за неё как за самого себя.
И всё продолжал ночами напролёт просиживать за горами этих идиотских бесполезных учебников, штудируя умопомрачительно нудные и длинные задачки и уравнения. Был ли в этом хоть какой-то смысл? Роуг мог твёрдо ответить, что да. Как бы глупо это ни казалось, хотя бы из-за того, что он не мог не оправдать возложенное на него доверие. Он пообещал Люси и теперь положил все свои силы, нервы и время на то, чтобы сдержать данное слово.
«… пусть она и не держит своих».
Весь этот непонятный, сумбурный и такой жгучий сгусток эмоций, клокочущий внутри, с каждым днём становился лишь больше и лишал способности здраво мыслить. Роуг сотни раз убеждал себя в бессмысленности этой зубрёжки и сразу же после этого брался за дело с утроенным рвением. И на каждой странице из сотен перелопаченных учебников его словно назло преследовали терзающие круглосуточно вопросы, ответов на которые не отыскать ни в одной книге. В какой момент всё пошло не так, когда он упустил из виду ту действительно важную деталь, которая впоследствии имела роковое значение, когда совершил ошибку? Разве он сделал что-то настолько неосмотрительное, глупое (грубое?), чтобы заслужить подобное отношение?
Во все эти тонкости отношений и женской психологии в частности парень посвящён не был, а потому ему не оставалось ничего иного, кроме как недоумевать и попусту накручивать себя. А может, на самом деле и не было никаких отношений вовсе, а он, в силу своей неопытности, всё это придумал? Всячески докучал Люси своей назойливостью, а она лишь из чувства такта не хотела ему отказывать. Теперь же и её терпению (признаться, недалёкому от ангельского:
Было ли правильным так явно навязываться? Роуг не узнавал самого себя и понимал, что поступает отчасти неправильно, но останавливаться не собирался. Если бы Люси хотела с ним связаться, то уже давно бы это сделала. Из этого вытекали вполне очевидные и не совсем утешительные выводы…
Нет-нет-нет, тут же возражал самому себе брюнет, и всё возвращалось на круги своя. Так просто невозможно притворяться. Он слишком хорошо помнит этот её ласковый, лучистый взгляд, который был адресован ему одному. И тихий задорный смех, и тёплые руки, и умопомрачительно мягкие, отзывчивые на ласку губы…
— Эй, приём, Земля вызывает Небо! Роуг, ответь мне хоть что-нибудь!
В ответ — лишь многострадальный протяжный вздох и неопределённое пожатие плечами. Впрочем, это всё же лучше, чем полное отсутствие реакции.
«Не иначе как делаем успехи. С таким темпом к концу года снова научимся говорить», — сделал неутешительный вывод Стинг.
***
Вечер выпускного был в самом разгаре. В преобразившейся до неузнаваемости столовой, которая теперь выполняла функции и танцпола, и банкетного зала, остались лишь самые стойкие. Четверть выпускников уже успела достигнуть своего предела и спьяну посапывала дома — таких везунчиков было меньше всего; остальные облюбовали близлежащие к школе территории, в том числе кусты, лавки, спортивные площадки, раздевалку и даже миски с салатами. Ещё одна четверть, самая здравомыслящая, быстро смекнула, что ловить среди этого сброда нечего, и мирно разбрелась по домам. Оставшейся части не оставалось ничего другого, кроме как вариться в этом адовом котле, которым сейчас и являлась столовая. По барабанным перепонкам оглушительно била абсолютно безвкусная музыка, которая вызывала восторг лишь у учителей, которые и занимались составлением плей-листа на вечер.
В самом углу стоящего у стены стола одиноко восседал Роуг, представляя собой образец вселенского спокойствия и непоколебимости. Теперь уже бывшие его одноклассники успели нажраться во всех смыслах и активно обезьянничали в центре зала.
Аккуратно причёсанный, в новёхоньком чёрном костюме с иголочки и ослабленным узлом синего галстука, стараниями Стинга Роуг впервые за долгое время был похож на человека. На столе стояла откупоренная и уже наполовину распитая бутылка красного вина, а ещё раскрытый аттестат — такого же цвета. Особенно сильно мозолила глаза словно специально отпечатанная жирнее остальных отметок пятёрка по химии. Наверное, Люси была бы рада увидеть такую, причём вполне заслуженную оценку. В конце концов, он ведь сдержал своё обещание. И, немного даже стыдно признаться, в процессе обучения втянулся и проникся к предмету симпатией. Да что уж там говорить, он в последний день подачи заявлений для вступительных экзаменов добавил химию в список предметов для сдачи! Да уж, Люси бы наверняка сильно изумилась подобным новостям.
Мимолётно мелькнувшая вслед за этим мысль заставила парня нахмуриться. Хватит вообще думать об этом. Сейчас бы парень даже не удивился, если бы узнал, что эта самая пятёрка, будь она проклята, ему была поставлена заранее, в качестве снисходительного жеста. Подобные варианты развития событий непроизвольно вызывали очередной прилив раздражения и злости. Не думать — значит не думать. Просто выбросить из головы абсолютно всё хотя бы на сегодня и налить себе ещё этого отличного винишка.
Где-то в толпе мелькнула знакомая светловолосая макушка, обладатель которой стремительно приближался к столу. Определённо навеселе, с расхлябанным галстуком и наполовину расстёгнутой рубашкой, Стинг плавно лавировал между танцующими, время от времени останавливаясь около особо симпатичных по его мнению дам, дабы отвесить тем очередную порцию комплиментов. В общем, парниша цветёт и пахнет во всех смыслах. С непередаваемой горечью и облегчением Роуг отметил, что хоть у кого-то дела идут хорошо.